— Хамло! — рявкнула она, поднимаясь. — Быдло! Приехали тут, заправляете всюду! Я на этой кафедре тридцать два года! Я таких выскочек сотни видела! Квартиру он отхватил! Маааасквичом стал! Навоз с ботинок отчисти сначала!
Ой, тетенька, да тут тяжелый случай зависти и обидок! Скажите санитарам, чтобы вас привязали. Надо с этим заканчивать.
— А еще, Оксана Гавриловна, я завтра заодно пойду в прокуратуру и напишу на вас заявление о клевете и ложном доносе. Если вам так скучно, то походите к следователю, повеселитесь.
Как бы женщину не настигла сосудистая катастрофа. Раскраснелась, сейчас закипит. Но нет, дамочка оказалась крепка.
— Свободны, — Пилипчук что-то записала в журнал, показала мне. Ага, не решилась все-таки идти на обострение. Ну и правильно, целее будет.
Верный Санчо Панса ждал меня на выходе из аудитории.
— Ну как?
— Всё пучком. Извинялась.
— Пилипчук?
— Шутка юмора. Пойдем, что-нибудь заточим.
По дороге Давид начал рассказывать, как внезапно подсел на музыку «Queen». Каюсь, это я ему подсунул кассету с «News of the World» и «The Game». Теперь он прослушал всё, что только можно было найти и прямо сейчас пересказывал слухи о вложенном в конверт альбома «Jazz» плакате с кучей голых велосипедисток. Якобы в природе есть счастливчики, которые его видели.
— Андрюха, признайся, ходил же в Вене в магазин пластинок? Видел?
— Был такой плакат, втрое сгибается. Но его быстро изъяли. Теперь «Джаз» без иллюстрации к песне про толстозадых девчат.
— Жаль… Но группа крутая! Я на вкладыше к «Live Killers» видел фото солиста, Меркьюри, в крутой кожаной куртке и фуражке. Надо себе такие достать.
— Я бы не стал.
— Думаешь, мне не подойдет? Я и усы такие же отращу, вот увидишь, здорово будет!
— Давид, так на Западе одеваются геи. Ну, заднеприводные.
Давид выпучил глаза. Я вздохнул:
— Гомосексуалисты, понимаешь? Усы, короткая стрижка, кожаные штаны с такой же фуражкой, куртка с молниями. Напялил на себя такое, считай на лбу написал — люблю пацанов.
— Да иди ты! Хочешь сказать, что Фредди…
— Ага. Кстати, статья 121. УК РСФСР «Мужеложство».
— Не, не буду кожу носить! — Давид поежился.
Народу в аптеке вроде и немного, но и в рецептурный отдел, и в готовые формы небольшие, но всё же очереди стояли. Возле нужного нам окошка вела осаду почтенных лет дама. Она держала в руке несколько старых упаковок от таблеток и требовала всё точно такое, только новое. Наверное, что-то из требуемого было с синими буковками, а не черными, потому что неправильные таблетки бабушку категорически не устраивали. За ней со страдающими лицами стояло еще пяток граждан.
Мы постояли пару минут, Похоже, это надолго. Глядя на таких деятелей, в существование энергетических вампиров верить начинаешь сразу и безоговорочно.
Ашхацава, видимо от скуки, начал паясничать, скрючился, пустил слюни, закатил глаза. Прям больной с ДЦП.
— Андрюса, аскорбинка, — засюсюкал он, ткнув пальцем в стекло. — Купись мне? — и подмигнул. Вот зараза, хоть бы предупредил.
— Если сдача останется, — ответил я засранцу.
— Хоцу, хоцу!
Я показал тайком абхазу кулак.
— Давайте пропустим инвалида!
— Пустите больного…
Очередь проявила сочувствие, бабу с таблетками оттерли, и она что-то ворчала в сторонке.
Изображая смущение, я произнес:
— Аскорбинку…и, — присмотрелся к молодой аппетитной аптекарше, добавил: — Шесть презервативов. По десять копеек.
И тут Давид выдал такое… Хоть стой, хоть падай!
— Сесть раз я не выдержу.
Я резко обернулся. Очередь стояла с отвисшими ртами и круглыми глазами. Даже скандальная баба замолчала. И что отвечать? Вот тут-то советский дзен меня накрыл. Целиком. Я постиг просветления, и вселенная дала мне ответ:
— Хочешь аскорбинку — выдержишь.
В оглушительным молчании я отсчитал деньги, мы забрали презики и витаминку, вышли из аптеки на улицу. И только там уже начали смеяться как сумасшедшие.
Глава 4
Когда обещаешь, то надо помнить. А то потом сюрприз будет.
Никого не трогал, приехал домой. Вышел из машины, запер дверцу. Возле самого подъезда вспомнил, что забыл на заднем сиденье пакет с хлебом, и вернулся назад. Нагнулся, и тут меня по плечу кто-то похлопал. Мысли сразу потекли в плохом направлении. Ограбление? Хотят машину угнать? Барсеточники? Или еще хуже. Менты!