И тут Чуб, конечно, выдал. Целый список — возраст, образование, женские стати… Прям Тиндер из будущего. Я даже не подозревал, что фельдшер — такой ходок. Вроде тихоня и никаких историй про него не было слышно. А тут прям — «эта даст после полбутылки красного сладкого», «эта вообще не даст, хоть убейся»…
В этом месте я понял, что пора прекращать спич скоропомощной свахи, подхватил банку, запел:
Девушки у расстеленных клеенок с закусками замахали мне рукой, парни обернулись.
— Панов, давай к нам. Галя бананы достала… — Лена подхватила меня под руку, потащила к компании. Точнее, попыталась.
— Эй, а кто шашлык нанизывать будет? Самое ответственное дело!
Славно погуляли. Всем весело было, никто не перепился, не подрался. Водку выпили всю, но сколько ни уговаривали меня поехать за добавкой, я не поддался. А пешком идти никто не захотел. Ну, и Гале спасибо: она и за порядком следить успевала, и утихомирила самых рьяных сторонников продолжения банкета.
Под самый конец, когда уже весь Высоцкий был спет, а огромный костер в мангале прогорел, Лена подошла ко мне.
— Ты не передумал? — Томилина поймала меня за сбором мусора, который остался после нашей компашки — Увольняться?
— Нет.
— Лебензон ко мне подходил. Он тебе готов зарплату поднять.
— Не все определяется деньгами, Кремлевка дает больше возможностей. Я кстати, собираюсь и тебя туда же вытащить, только пока не получилось. И давай, не филонь, помогай собирать мусор.
Томилина мрачно начала пинать крышку от банки с березовым соком:
— А моим мнением ты поинтересоваться не хочешь?
Я тяжело вздохнул. Как же трудно бывает с женщинами.
— Хорошо, интересуюсь. Лена, ты не желаешь поработать в лучшей скорой страны?
Томилина продолжала пинать ни в чем не повинную крышку.
— Я подумаю.
Подумает она!
Да уж, у меня сегодня день без любви. Когда дома гости, то девушку привести, конечно, можно, но мне как-то невдобняк. То ли мне показалось, то ли и в самом деле, но Томилина энтузиазмом не лучилась. Затаила что-то. Устала? Да мало ли причин у дам может быть? Я за ними календарики не веду, мое дело — про контрацепцию не забывать.
Осталось всего два дежурства на седьмой подстанции — и прощайте, друзья, ведь завтра в поход. Буду ли скучать по этой работе? Это как у алкаша спросить, жалеет ли он о выпитом. Может, и ненавидит, но жить без этого не может.
Ни разу в этот частный сектор не ездили, а тут зачастили. Вторые сутки подряд сюда катаемся. И ведь многие дома заброшены, видать, выселяют отсюда народ, сносить будут. Ну, памятников архитектуры здесь нет, жалеть не о чем. Хотя жители, конечно, не только приобретают, но и теряют. Многие ведь жили с огородиков, скотинки всякой. Кто коровку держал, кто курочек. А ведь буренку на балкон не заберешь. Либо продавать, либо на говядину.
Я почему про животину вспомнил? Так у нас вызов оказался в какой-то натуральный хлев. Дом, к которому мы подъехали, заколоченный стоит, а потащили нас в сарайчик во дворе. С виду — настоящие бомжи. Вернее, бичи. Так их сейчас называют, а аббревиатура времен ранней постперестройки для лиц без определённого места жительства еще не в ходу.
Но лучше пахнуть они от этого не стали. Амбре от них исходит… Ну, кто хоть раз нюхал, тот помнит. Странные люди, конечно. Психически нормальных среди них мало. Помню одного, к которому вызвали сердобольные прохожие. Он сидел на асфальте, окунув босую ногу в замерзающую лужу. Пятка уже точно вмерзла. Нога — на ампутацию. А он поправил подложенную под седалище картоночку, и говорит: «Ты доктор, не понимаешь. Ногу отрежут, а ведь я после этого сколько лежать буду в тепле и уюте. А потом в интернат определят, если повезет. А нет, так сдохну, не страшно».
Бичи суетились, один, поменьше росточком, в засаленном ватнике и облезшей шапке из пегого кролика, постоянно забегал вперед, дорогу показывал. Хотя что тут демонстрировать? Идти метров сорок, не больше. Небось, самовольно в сарайчик вселились при молчаливом попустительстве властей. Не может такого быть, чтобы как минимум три человека появились на участке и никто не заметил. Наверное, подрядились кому из начальства оказывать помощь за разрешение занять помещение.
— Так где обожженная? Что случилось хоть? — спросила Томилина.