И мне стало горько.
— А где же ваши дети, внуки? Разве не могут помочь?
— У-у-у, у них своя жизнь, — протянула моя спутница, еле-еле передвигаясь по смеси льда и реагентов. — Заглядывают иногда к бабке, но так, для проформы, — она засмеялась, и не было в этом смехе никакой обиды на тех, кто так редко о ней вспоминает. — Вот и я была когда-то такая быстроногая, — взглянула на меня. — Красотой, конечно, не блистала, но сколько всего успевала! Семья, дети, работа. А теперь — э-эх — только в магазин полдня собираюсь. Отмотать бы назад…
— Но ведь ничего еще не потеряно, — ляпнула я, не подумав.
Откуда я знаю? Жив ли её муж? Здоровье, видно, не важное — возраст. Да и дети, похоже, не часто навещают. В столице со временем у всех вообще очень сложно обстоит дело. А если живешь в другом конце города — в гости к бабушке не наездишься. Часто ли я сама навещаю отца? Звоню — и то раз в неделю.
Старушка ничуть не обиделась. Посмотрела на меня ласково и сказала:
— Ты права, девочка. Ничего, кроме 30 лет жизни. Упустила я детей и внуков, теперь винить некого. Но мир не без добрых людей. И мне, грешной, счастья хватает.
— Вы знаете, это ведь город такой — здесь всё на скоростях, — попыталась я оправдать тех, кто, как и я, вряд ли задумывается сейчас о проблемах старости и тех, кто нуждается в особой заботе и поддержке. — Чуть замешкаешься — и потерял своё место под солнцем.
— Это конечно. Но только у кого что внутри, понимаешь? Кому место под солнцем, а у кого внутри светит солнце. Боятся всё, что их отодвинут, затопчут, а сами? Э-эх… Не понимаешь ведь до поры до времени, что отнять можно только внешнее — деньги, вещи, красоту, — а не внутреннее. То, что есть в нас, мы можем только отдать — отказаться или добровольно лишить себя этого. Но отнять-то нельзя. Вот и выбирает каждый сам, каким ему быть: злым или добрым. Помочь старухе или мимо пройти, правда? — и опять она на меня посмотрела так нежно, что сердце ёкнуло.
Да, этому миру определенно не хватает доброты. В погоне за счастьем мы забыли о нежности.
— Ну, вот и пришли, — кивнула она на подъезд.
Я подождала, пока старушка справится с ключами и откроет дверь, а после вручила ей покупки.
— Всего доброго!
— И тебе, милая!
Вернувшись на свой курс, остановилась посреди улицы. Идти на шопинг расхотелось, и я направилась на Патриаршие — созерцать. Народу вокруг было много. С тех пор, как это место стало богемным, оно немного растеряло свою атмосферу, но всё равно мне здесь было спокойно. Спустилась к замёрзшей воде. Было безветренно, облачно. Здесь мы когда-то гуляли и с Сашей. Только другой зимой. Пять лет назад…
Воспоминания снова обрушились градом, будто дверь, которая держала их запертыми изнутри, вдруг сняли с петель. Я пыталась вспомнить нашу последнюю встречу тогда и попытаться понять, был ли какой-то разрыв, предчувствие… Нет, ничего не было. Только счастье быть рядом. И грусть от того, что придётся прощаться на целых пятнадцать дней — это так долго. Саша тогда сказал: «Обещаю, когда ты приедешь, я тебя поцелую за каждый из них».
Я вдруг замерла. Прижала ладонь к губам. Вспомнила. Есть кое-что, что по-прежнему нас связывает. И если он хочет порвать эту нить до конца, то пусть сначала исполнит своё обещание.
Глава 27
Разумеется, у меня давно уже не было его номера. Родители всучили мне новую симку ещё там, в Дании. И всё-таки способ найти парня был.
Сразу же от метро «Маяковская» я отправилась к Саше на «Красногвардейскую». Хорошо, что на одной ветке, но так долго, невыносимо…
Почти бегом я припустила к знакомому дому, где была лишь однажды в компании Саши и ещё раз, вернувшись из Дании — лишь на пороге. Я молилась, чтобы удача мне улыбнулась. Чтобы дома была его мама.
А если он всё ещё живет там? А вдруг не с мамой, а с девушкой? Как я тогда объясню свой визит? Впрочем, всегда оставался вариант просто сбежать без объяснений, хотя я и рассчитывала на то, что он не пригодится.
У подъезда замедлилась. Страшно. Но раз уж решилась — доведу до конца. Пан или пропал. И больше никаких иллюзий. Если и ставить точку, то жирную.
Звонить в домофон не стала. Дождалась, пока из подъезда выйдут и прошмыгнула внутрь. Где-то на верхних этажах загромыхал лифт, и я решила подняться пешком. То летела, сломя голову, а теперь не могу разогнаться, добровольно оттягивая время. Но количество ступенек ограничено, и вот я уже перед дверью — стояла, молча сверля её взглядом, после чего наконец потянулась к звонку. Сердце стучало словно безумное. Как будто мне снова девятнадцать.
Секунда, две, три… Горло пересохло, внутри всё сжалось. Казалось, ещё немного, и я упаду здесь в обморок. Но прежде, чем это случилось, дверь отворилась. И я увидела Сашу.