Но случается иной раз, что даме вздумалось выпросить у мужа новое платье или иную какую вещь, хотя ей слишком известен его нрав, а главное, уменье прижать денежку, где надо и не надо. Вот она выжидает удобной минуты, чтобы добиться своего. И когда окажутся они в спальне и наступит время супружеских объятий и утех и дама увидит, что муж вожделеет к ней, тут она его так горячо приветит и обласкает, что чудеса, да и только: женщины, они ведь умеют на тысячу разных ладов задобрить того, кого хотят. И муж, непривычный к жениной ласке, тотчас размякнет и возрадуется. И когда она особенно крепко обнимет его и поцелует, он ей скажет: «Вижу, душенька моя, вы хотите что-то попросить у меня?» — «Господь свидетель, мой дружочек, ничего я у вас не прошу, кроме ласки и любви вашей. Клянусь, что не надобно мне никакой иной утехи, как только почаще с вами любиться». — «Господа боже мой, — это муж ей, — да ведь и я ни о чем другом не помышляю!» — «Уж вы поверьте, мой дружочек, — поет тем временем дама, — что никогда ни один мужчина не коснулся моих уст, кроме вас, да братьев или кузенов ваших и моих, когда они навещали нас и вы приказывали мне поцеловать их, Господь тому свидетель. И думается мне, что нет в целом мире человека красивее и добрее вас». — «Да неужто, душенька моя? — изумляется муж. — А что скажете вы о том оруженосце, который сватался к вам?» — «Фи, фи, не грех ли вам и поминать! — восклицает дама. — Клянусь, что когда я увидела вас впервые, то и разглядеть как следует не успела, слишком уж далеко вы стояли, оттого-то его сватовство и затеялось прежде вашего, но, будь он хоть дофином Вьеннским[18], я ни за кого, кроме вас, не пошла бы. Сам Господь мне помог: ведь батюшка и матушка расположились было выдать меня за него, но я никогда бы им не подчинилась, уж и не знаю, как я от него избавилась, видно, была на то воля Божия».
И давай ласкать мужа во всю мочь, не жалея ни силы, ни уменья, а после и говорит нашему простаку: «Знаете ли, мой дружочек, что я хочу попросить у вас? Только не отказывайте мне, ради бога!» — «Не откажу, душенька, обещаю все исполнить, что смогу». — «Так вот, знаете ли, мой дружочек, жена такого-то завела себе новое платье с беличьей оторочкою, и мне непременно надобно справить себе не хуже, — клянусь душой, не для того, что мне пристала охота покрасоваться, а просто, думается мне, вам следует содержать меня достойнее и богаче, нежели ее содержит муж. Вы поглядите-ка на нее, — неужто она сравняется со мною? Боже меня упаси хвастаться, но говорю это для того лишь, что уж больно она передо мной нос дерет!» Тут разумный супруг, который, как вам уже известно, крепко скупенек и полагает, что у жены и без того довольно нарядов, по некотором раздумьи отвечает ей: «А разве, душенька, мало у вас нынче платьев?» — «Господи боже мой, — восклицает она, — да где же у меня платья-то! По мне, их и вовсе не надобно, я могу и в дерюге проходить, только вот от знакомых стыдно!» — «Ах, душа моя, стыд не дым, глаза не выест, пусть их смеются, нам с ними делить нечего». — «Воля ваша, мой друг, — говорит она, — только вот рядом с нею я выгляжу замарашкою, не говоря уж о моей старшей сестре, которой я, по обличью моему, в матери гожусь».
И может случиться так, что добряк-муж уступит ей и доставит все просимое — к своему же урону, ибо, заполучив обновы, жена пуще прежнего пристраститься к гуляньям да танцам. Так он сам поспособствует своему бесчестью, о коем и не помышлял ранее.
Но ежели откажет он жене в просьбе, то знайте, что дама все перевернет, а своего добьется — иным способом и в ином месте, — а добиться нетрудно, ибо нрава она веселого и игривого и сердцем не зла, оттого-то и заведен у ней милый дружок, да вот незадача — он беден, как церковная мышь, и не только платья подарить ей не может, а и сам на ее средства содержится. Вот почему она и присмотрит себе другого любовника — тот однажды уже упрашивал ее принять от него в подарок брильянт, а со служанкою послал ей двадцать или тридцать золотых экю, если не больше, однако она решила поддаться не вдруг и не взяла от него ничего. И, хотя подношения сии отвергла, но зато подарила своего воздыхателя ласковым взглядом, и он, этим ободренный, опять приступится к служанке нашей дамы, — подстережет ее, скажем, у фонтана и скажет ей: «Жеанна, голубушка, мне надобно сказать вам одно словечко». — «Слушаю вас, господин мой». — «Вы знаете, голубушка, какую любовь питаю я к вашей госпоже, так скажите, прошу вас, вспоминает ли она когда-нибудь обо мне?» — «Вот, ей-богу, вспоминает, — отвечает служанка, — и все только добрым словом; думается мне, она к вам расположена». — «Ах, Жеанна, голубушка, — просит он, — вы уж не позабудьте, напомните ей обо мне лишний разок да похвалите поусерднее — я вам за то платье подарю, а пока примите-ка вот это». — «Ну уж нет, — говорит она, — ничегошеньки я не возьму». — «Да, ей-богу, возьмите, — упрашивает он, — и, не сочтите за труд, приходите завтра с новостями».
18
Вьеннские дофины — наследники престола, получавшие по традиции (начиная с 1349 г.) во владение область Дофине (на, юго-востоке Франции). Вьенн — город на юго-востоке Франции.