А как наступит следующая ночь и она ляжет спать, муж ее, по простоте душевной, все будет приглядываться, заснула ли она и хорошо ли укрыта. И если нет, то заботливо укроет ее потеплее. Тут она притворно вздрогнет, и простодушный супруг спросит ее: «Вы не спите, душенька?» А она в ответ: «До сна ли мне!» — «Ну что, вы утешились ли?» — «Утешилась?! А о чем мне горевать? У меня, слава богу, всего довольно, чего же мне еще!» — «Клянусь богом, душенька моя, будет у вас все, что вам угодно, уж я постараюсь, чтобы на свадьбе у кузины моей вы были наряднее всех дам». — «Ну нет, я больше в гости ни ногой!» — «Ах, прошу вас, голубушка, сделайте такое одолжение, пойдемте на свадьбу, а все, что требуется из нарядов, я вам доставлю». — «Да разве я у вас просила? — говорит она. — Нет, ничегошеньки мне не надобно, я из дома-то теперь никуда, кроме как в церковь, не выйду, а что я вам то слово сказала, так тому причиною мои знакомые, что застыдили меня вконец, — уж мне одна кумушка донесла, как они обо мне судачили». И снова давай муж ломать голову надо всеми этими делами: в доме ни лечь, ни сесть не на что, а платье встанет ему в пятьдесят или шестьдесят экю[8] золотом, денег же, хоть тресни, взять неоткуда, а взять-то надо, ибо жена — достойная и добрая женщина, которую Господь Бог, хвала ему, дал мужу на радость, И так ворочается он всю ночь с боку на бок и глаз не смыкает, прикидывая, где бы раздобыть ему денег. А хитрая дама тем временем посмеивается себе потихоньку в подушку.
Утром встает простак-муж, измученный бессонницею и заботами, и, выйдя из дому, покупает сукно и бархат на платье — в кредит, на долговое обязательство либо занимает денег в обмен на десять-двадцать ливров[9] ренты, либо закладывает какую-нибудь золотую или серебряную драгоценность, доставшуюся ему от родителей. И, купив, возвращается к жене со всем добром, что она у него выпросила, а та притворяется, будто и не рада вовсе, и вслух проклинает тех, кто завел всю эту моду на роскошные наряды, потом же, видя, что дело сделано и сукно с бархатом у нее в руках, заводит такие речи: «Ах, друг мой, не попрекайте меня тем, что вынудила я вас потратиться на дорогое сукно и рытый бархат, ведь самое красивое платье не в радость, если в нем зябнешь». Но слова словами, а платье тем временем уже шьется, а к нему пояс и накидка, и во всех этих уборах дама станет щеголять напропалую и в церкви, и на празднествах.
Тем временем подступает срок платить долги, а у бедняги-мужа ни гроша в кармане. Кредиторы тут как тут — они описывают у него дом, а самого тащат в суд, и вот на глазах у жены пропадает и супруг, и заложенные золотые вещи, на которые было куплено ей платье. Мужа, осудив, засаживают в тюрьму, а нашу даму выселяют из дома в трактир[10]. И один только Бог знает, каково сладко приходится мужу, когда его половина, вопя и причитая, является к нему в каталажку с жалобами: «Будь проклят день, когда я родилась! Ах, почему не умерла я сразу после рождения! Увы мне! Случалось ли когда женщине столь высокого происхождения и благородного воспитания нести такой позор! Горе мне! Сколько я трудов положила на хозяйство, как усердно дом вела, и вот все, что мною накоплено и нажито, идет прахом! Отчего не выбрала я мужа среди двадцати других женихов, — вот и жила бы теперь, поживала в богатстве да в почете, как и их жены! Бедная я, горемычная, хоть бы смерть обо мне вспомнила!» Так голосит жена и не поминает при этом ни о платьях, ни об украшениях, коих добивалась, хотя куда приличней ей было бы сидеть в то время дома да приглядывать за хозяйством. Все свои напасти сваливает она на горемыку-мужа, который ни сном ни духом в них не повинен. А он, простая душа, как раз себя во всем и винит. Невозможно описать, как терзается бедняк, как грызет себя, как не спит, не ест, а только и помышляет о том, как бы утешить любимую жену в ее горестях. А той все кажется, что он легко отделался, — будь ее воля, она бы ему еще добавила. Так влачит он свои дни в несчастии и вряд ли когда поправит свои дела — известно ведь: пришла беда, отворяй ворота. Вот как попадаются простаки в брачные сети, не ведая о том, что их там ждет, а кто еще не попался, рано или поздно тем же кончит: загубит в браке свою жизнь и в горестях окончит свои дни.
8
Экю — золотая или серебряная монета большого достоинства, имевшая на одной стороне герб Франции.
9
Ливр (от лат. libra — фунт) — денежная единица в средневековой Франции, имевшая в разное время различное достоинство.
10
В средние века (да и много позднее) трактиры служили в качестве небольших гостиниц или постоялых дворов.