— Коль?
— А?
— Что ты собираешься делать дальше?
— Пойду половик вытряхну.
— Нет, я имею в виду вообще, в жизни?
— Не знаю. Не думал как-то. А че?
— Ты не думал? Ну, чего тебе хочется? Учиться, жениться?
— Учиться…Скажешь тоже. Мне ведь скоро тридцатник, Полька. Жениться — нет, спасибо, уже там был, больше не хочется.
— У тебя жена была?
— Была да сплыла. Че, буду бате помогать, а еще у нас тут стройка новая скоро, пойду опять работать.
— А что, если бы ты поехал в Алмаату, выучил английский, а потом махнул на стройку за границу?
— На кой ляд я им там сдался? Своих нет, что ли?
— Все возможно! Надо только очень сильно чего-то захотеть. Подумай, ведь это твое самое-самое заветное желание. Я почему говорю — у моей знакомой брат так уехал.
— Если очень захотеть, можно круто залететь. В жизни, Полька, не так все просто. Жизнь, она как-то криво устроена, понимаешь? Нет, ты еще мелкая, не понимаешь ты ни хрена.
— Не знаю, мне кажется, ты мог бы что-то сделать… Вот скажи — «th»!
— Ну, «th»!
— Вот! Видишь? А две минуты назад это было позорное «з». Я вижу в тебе большой потенциал. Не сомневайся.
Коля улыбнулся и стал похож на резинового утенка.
— Спасибо, сеструха.
«Наконец-то Коля ушел. Конечно, он ни на что не годен, — уже вечером его пьяный язык будет не в состоянии произнести даже «эй, би, си», — ну да ладно. Хотя жаль его, конечно. Почему жизнь засасывает одних людей, как болото, а другие могут сделать рывок и всё изменить? Вот как мои бабушка и дедушка, они ведь остались в Ленинграде после войны. А могли бы вернуться и жить тут, в доме с баней… Еще утром ели жареную рыбу, которую поймал Николай, а на ужин опять будет какой-нибудь тетизинин суп. Вот тоска! Ирина, кажется, напрочь забыла о том, какая она была вчера, веселилась, подарила мне на память браслет, дутый, с зеленым камушком. Когда я садилась в машину, она поцеловала меня в щеку и сказала, что их дом всегда открыт для меня. Чудесная женщина. Зря вышла она за этого мерзкого Николая. Я никогда бы не стала связывать свою жизнь с человеком только из-за денег. Или из-за секса. Хотя, откуда мне знать, я ведь еще ни разу ни с кем… Жаль, что мы приехали не к Ирине. Были бы чудесные каникулы, доили бы коров, читали книжки и загорали. А тут опять скукотища.
Бабушка ушла в очередные гости. Удивительно, сколько народу ее до сих пор помнит! Они ведь, старушки эти, наверное, из города У. ни разу и носа не высунули, и бабушка для них — это такой пример success story. Получается, что мы с мамой совсем другие, на наших родственников не похожи ни внешностью, ни интересами. Может, конечно, у меня это, как называется… снобизм? Все-таки у нас Пушкин не два дня прожил… Хотя все это ерунда. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть, и я обо всем этом думать перестану. Тем более что завтра я приглашена на дачу к Коляну, и там, конечно, будет Вован. Тьфу, почему я пишу «Вован»? Заразилась. Нет, я вообще не понимаю, зачем писать о нем, я через месяц и не вспомню, что был такой смазливый казахский…кто? Не мальчик же. Юноша — для него как-то выспренно. Guy. Cute Kazakh guy».
Вечером, когда тетя Зина пришла смотреть сериал, Полина отправилась в баню. В предбаннике висело зеркало, покрывшееся от старости бурым налетом. Вертясь перед ним в разные стороны, Полина изучала себя, и радовалась, что грудь у нее уже не такая маленькая, как еще два месяца назад. Пожалуй, такими темпами по размеру бюстгальтера она скоро обгонит Юльку Кипелову, и тогда Лешка…
В дверь постучала бабушка. Она пришла помочь Полине вымыть голову.
— Бабуль, а бабуль, — начала Полина из-под пенной шапки, — меня Костя позвал на дачу к его другу завтра. Отпустишь?
Бабушка не ответила.
— Бабуль! — позвала Полина.
— Что? Извини, я задумалась…
— На дачу. К Костиному другу. Завтра. Отпустишь?
— Это какой друг? Казах?
— Нет, мелкий такой, конопатый.
— А кто там будет?
— Ну, всякие другие друзья.
— Что, только мальчики?
— Нет, и девочки тоже, — сказала Полина, хотя не знала наверняка, и в рот тут же попало мыло — тьфу!
— А из взрослых кто? Глаза закрой.
Пока на Полину лилась вода, она прикидывала, что ответить.
— Ну, кто-то, — прошептала она.
— Полина, если там никого взрослых, на ночь я тебя не отпущу.
— Ну, бабуля! Все везде ходят давно, только я, как маленькая… Мне уже пятнадцать, между прочим. Пятнадцать!
— Да, это возраст! А что я матери скажу потом? Отпустила одну неизвестно с кем и без взрослых.