— Ты уже придумала, что будешь говорить несчастным родственникам? — прошептала Клюквина.
— Нет, — тоже шепотом ответила я. — Это будет экспромт.
Открывать нам не хотели, поэтому пришлось еще несколько раз позвонить. И снова безрезультатно.
— Клава, — я задумчиво почесала за ухом, глядя на негостеприимную дверь. — А ведь у нас ключ есть…
— Что предлагаешь? — озадачилась Клавка.
— Войти и посмотреть! — досадуя на бестолковость сестры, пояснила я.
— A-а… А зачем?
Клюквина снова задала вопрос, не имеющий ответа. Действительно, зачем? Доброе дело мы уже сделали: юношу доставили по месту проживания. А ведь могли бы и в парке оставить! Но была здесь какая-то тайна. Парень представился Клюквиной как Гена, удостоверение и паспорт у него на имя Николая, а телефон, судя по всему, принадлежит Павлу. Ничего интереснее чужих тайн человечество еще не придумало, а я существо до крайности любопытное. Вот и сейчас, стоя перед дверью, я изнывала от любопытства, хотя и понимала, что история, в которую мы с сестрой попали по воле случая, очень неприятная и, скорее всего, сулит мам большие проблемы. Однако я ничего с собой поделать не могла, оттого разозлилась и грозно рыкнула:
— Так надо! Не задавай глупых вопросов!
Клюквина быстро сообразила, что я гневаюсь, тихо охнула и заткнулась.
Квартира, где мы оказались после недолгой возни с ключами, была просторной и сверкавшей модным нынче «евроремонтом». Впрочем, мебели в ней было несколько маловато. Диван, кресло, телевизор с видеомагнитофоном на полу и стеклянный журнальный столик — вот и все убранство ультрасовременной комнаты. Даже занавески на окнах отсутствовали, а с потолка свешивалась одинокая лампочка на длинном проводе без какого-либо абажура. Правда, на стене висела очень неплохая репродукция с картины Сальвадора Дали «За несколько секунд до пробуждения». Мы с Клавдией взялись за руки и пошли на кухню. Она гоже носила следы свежего ремонта — настолько выглядела чистой и аккуратной. При этом она была просто напичкана новой бытовой техникой, начиная от тостера и кончая посудомоечной машиной «Bosh». В углу тарахтел двухдверный холодильник шоколадного цвета с таким же именем. Клавдия отпустила мою руку и решительно распахнула обе дверцы морозильного агрегата.
— Ого! — присвистнула она. — Такого я даже в кино не видела!
Движимая любопытством, я приблизилась.
Недра огромного, приближающегося по размерам к моей большой комнате, холодильника были забиты до отказа. Продукты, несомненно, высочайшего качества и совершенно фантастической стоимости.
— Живут же люди, — завистливо вздохнула Клюквина, — ты тоже могла бы так жить!
— На мою-то зарплату? — усмехнулась я.
— Нет, дорогая, на зарплату мужа!
— Мой будущий муж умер. И нечего теперь плакать по тому, что могло бы быть. Сама знаешь: снявши голову, по волосам не плачут!
С этими словами я, гордо подняв подбородок, удалилась в ванную.
…Он сидел в джакузи, до краев наполненной водой, и вода отчего-то была красного цвета. По странной прихоти мужчина принимал ванну полностью одетый: в джинсах, ботинках и кожаной куртке.
— К-Клава! — заикаясь, позвала я.
Клюквина не замедлила явиться на зов, уловив панические нотки в моем голосе.
— А что у него с горлом?
Клавка сегодня побила все мыслимые и немыслимые рекорды по задаванию глупых вопросов.
— Я, конечно, не специалист, но мне кажется, что оно перерезано от уха до уха, — стуча зубами, пояснила я.
— И ты думаешь, он умер?
— По-моему, да…
Пару секунд мы пялились на гражданина в ванной. Если бы не ужасный разрез на шее, его вполне можно было бы назвать симпатичным. Но в данный момент товарищ выглядел, прямо скажем, паршиво.
Не сговариваясь, мы с Клюквиной бросились к выходу. Клавка при этом издавала сдавленное попискивание, а я только и смогла распахнуть рот в беззвучном крике.
Каким-то образом мы оказались в метро. В вагоне, битком набитом народом, нас загнали в угол и крепко стиснули со всех сторон.
— Афоня, — Клавдия прижалась ко мне, дрожа всем телом. — Тебе не кажется, что два трупа в один день — это перебор?
— Кажется…
— Ты думаешь, его убили?
— А ты решила, что это он сам? Я понимаю, можно вскрыть вены, выпить таблетки, повеситься, устроить самосожжение, в конце концов! Но чтоб горло самому себе перерезать…
Я с сомнением покачала головой. Клавка понимающе кивнула и снова спросила: