— Клава, ты жива?
— Я еще не поняла, — простонала сестра. — Но если слышу тебя, значит, жива…
— Нас Гена ждет, — напомнила я, открывая глаза, — а нам еще в душ…
Клюквина дрыгнула ногами и предложила:
— Поползли, что ли?
Под душем мы с Клавкой более или менее пришли в себя.
«Господи, — обратилась я к высшим силам, подставляя разные части тела под прохладную водичку, — неужели я столько нагрешила? За что ты мне посылаешь подобные мучения? Как же хочется прежней спокойной жизни! Вот все говорят, что ты не даешь испытаний человеку больше, чем он может вынести. А ты уверен, что я выдержу?!»
Всевышний молчал, из чего я сделала вывод — господь занят более серьезными делами и в данный момент мною не интересуется.
— Ты готова, Афоня? — раздался относительно бодрый голос Клюквиной.
Я вышла из кабинки и, кутаясь в полотенце, вздохнула:
— Домой хочу…
— Конечно, хочешь, — хохотнула Клавдия, — скоро твой мент придет.
…В баре негромко играла музыка. За стойкой на высоком стуле сидел Геннадий и оживленно беседовал со смуглым барменом. Завидев нас с Клавдией, Гена помахал рукой, жестами приглашая присоединяться.
— Как самочувствие? — подмигнул инструктор.
— Отлично! — воскликнула Клавка. — Все просто замечательно. Нам очень нравится с вами заниматься.
— Могла бы только за себя отвечать, — под нос проворчала я.
Слышала сестра мою реплику или нет, но она оставила ее без внимания и весело защебетала с Геннадием. Я неторопливо выпила кофе, потом еще заказала стакан сока, мороженое, маленький эклерчик… По окончании трапезы жизнь уже не казалась такой мрачной, а оздоровительный центр «Импульс» — камерой пыток.
— … Имена у вас красивые, — донесся до моего сознания голос Гены. — Редкие.
— Да уж, папенька постарался, — кивком подтвердила я. — Зато у вас работа интересная. Целый день со спортом дружите. Устаете, наверное?
— Во-первых, мы на «ты», а насчет усталости… Я привык. С детства, как ты говоришь, со спортом дружу. До мастера спорта додружился, — здесь персональный тренер произвел залп глазами.
— Надо же! — восхитилась Клавка. — А в каком виде спорта?
— Плавание.
Клюквина молча аплодировала. Гена гордо восседал на высоком стуле, напоминая мне петуха среди своего куриного гарема. Тихонько хихикнув, я решила восстановить справедливость:
— Подумаешь! Я в детстве спортивной гимнастикой занималась. Два месяца…
— А чего бросила? — Геннадий смерил меня оценивающим взглядом. — По фактуре подходишь, фигуристая…
Гена обрисовал в воздухе мою фигуру. Получилось что-то среднее между роялем и гитарой.
— Выгнали, — поморщившись, призналась я. — За нарушение спортивного режима. Я однажды принесла на тренировку жабу и выпустила ее в зал. Уверяла всех, что она с минуты на минуту превратится в Василису Прекрасную. Девчонки так верещали! Повисли кто на брусьях, кто на шведской стенке… Роман Шалвович, это наш тренер, очень долго ползал по полу, жабу все ловил. Добросовестно ловил, под каждый мат заглядывал, даже пианино отодвинул.
— И что дальше? — сквозь смех спросил Гена.
— Ничего, — пожала я плечами. — Жаба, наверное, сдохла от нервного перенапряжения, а меня выгнали.
Гена, Клавка и бармен сотрясались от приступов хохота. Я воспользовалась моментом и заказала еще парочку пирожных и сок.
— Больше попыток подружиться со спортом не было? — отсмеявшись, полюбопытствовал инструктор.
— Были, — кивнула я, запихивая эклер в рот. — Да все как-то неудачно. Видно, у спорта на меня аллергия. Ну, не вписываюсь я в стройные ряды физкультурников! Тут уж ничего не поделаешь. Богу, как говорится, богово, а кесарю…
Я безнадежно махнула рукой и доела пирожное. Геннадий снисходительно похлопал меня по плечу. Рука у него оказалась тяжелой, думаю, синяк мне обеспечен.
— Не расстраивайся, Афанасия, — произнес он. — Я тебе помогу.
— А мне? — обиделась Клавдия. — У меня тоже по физкультуре тройка была!
— Клавочка, ради тебя я готов на все! — интимно понизил голос Гена.
«Тьфу, бабник! — мысленно сплюнула я. — Уже на Клавдию глаз положил».
Сестрица, по-моему, была вовсе не против такого поворота событий. Она скромно опустила глазки и глубоко вздохнула. Гена заметил состояние Клавдии и, желая закрепить результаты, сграбастал ее ладошку и принялся усиленно теребить.
«Членовредитель!» — обозлилась я, а вслух сказала:
— Нам пора. Клава, пойдем, дорогая…
Клюквина одарила Геннадия таким пылким многообещающим взглядом, что тот нетерпеливо заерзал на стуле.