Выбрать главу

— Пожалуйста! — пожала плечами Клавдия и проглотила первую ложку.

Тут же по ее лицу прокатилась гримаса отвращения, а затем оно приняло такое страдальческое выражение, что сразу захотелось быстро и безболезненно ее прикончить. Чтоб не мучилась. Однако я решила быть великодушной:

— Может, бутербродик с колбаской, а, Клав?

— Давай, — угрюмо кивнула сестра и, помолчав, добавила: — Насчет орудия пытки ты, кажется, была права. Отдадим кашу Тырочке?

— Не стоит травмировать животное.

Мы с удовольствием перекусили бутербродами с кофе и принялись болтать о разных пустяках. За этим занятием нас и застал Сашка.

— Привет, девчонки! — весело поздоровался он. — Как настроение? Ой, так кушать хочется, просто жуть! Я специально не стал обедать на работе, зная, как Клавочка замечательно готовит.

Клюквина широко улыбнулась и с любезностью Франкенштейна пригласила:

— Проходи. Сейчас мы тебя накормим. Сегодня я превзошла саму себя!

Едва Саня скрылся в ванной, я набросилась на сестру чуть ли не с кулаками:

— Ты пошто мужика тиранишь? Что плохого тебе человек сделал?! Зачем собралась его своей кашей пичкать?!

— Мне, Афанасия, непонятны твои намеки, — холодно ответила Клюквина. — Сашка пришел с работы, я всего лишь хочу его накормить. Согласись, нормальное желание добропорядочной женщины. Сама знаешь, путь к сердцу мужчины лежит через желудок. И потом, не выбрасывать же ценный продукт!

Вообще-то, я уже заметила, что у Клавдии появилась стойкая неприязнь к Александру Михайловичу. При любом удобном и неудобном случае она старается поддеть Сашку, съязвить в его адрес или, на худой конец, огрызнуться. Может, Клавка влюбилась? Ведь намекала же она про путь к сердцу мужчины. Но, боюсь, овсяной кашей можно проложить путь не к сердцу, а к какому-нибудь другому органу. Я хорошенько присмотрелась к сестре. Она неторопливо накрывала на стол, выражение ее лица при этом было совершенно спокойным, но, я бы сказала, затаенно глумливым.

— А вот и я! — радостно сообщил Сашка, появляясь на кухне. — Чем нынче угощает уважаемая Клавдия Сергеевна?

— Ты садись, Александр Михайлович, — отозвалась Клюквина, — сейчас увидишь.

Саня умостился за столом, вожделенно потирая руки и широко улыбаясь. Однако при появлении на столе тарелки улыбка его как-то увяла.

— Что это? — шепотом поинтересовался Сашка.

— Овсяная каша, — хором ответили мы с Клавдией, а я со вздохом добавила: — Низкокалорийный и очень питательный продукт.

— Это я понимаю, но… Мне бы хотелось чего-нибудь посущественнее. Мяса, например, или рыбку. Я же мужик все-таки, а не клиент дома для престарелых!

— Это ты жене своей будешь рассказывать, — огрызнулась Клавдия, — мужик ты или пенсионер беззубый. А здесь, извините, ешь, что дают, а то и это отберу!

Сашка замолчал и принялся меланхолично пережевывать овсяную кашу. Мне было бесконечно жаль человека. Шутка ли — подсунуть на обед молочную кашу вместо хорошей отбивной! Когда с овсянкой было покончено, Сашка кисло улыбнулся и вежливо поблагодарил:

— Спасибо, Клава. Было очень вкусно.

— Молочка на десерт не желаешь? — любезно предложила Клюквина.

Заметив смятение в Сашкиных глазах, я поспешила встать на защиту мужской чести и достоинства, а заодно и желудка.

— Александр Михайлович желает кофейку с бутербродами откушать! — заявила я, буравя сестру грозным взглядом. — Ведь желаешь, Саш?

— Желаю, — быстро согласился он. — Мне, вообще-то, нельзя молочные продукты. С кислотностью что-то не в порядке. А от чистого молока потом, пардон, пучит…

Клавка фыркнула и отвернулась, а я принялась стряпать бутерброды. Отчего-то мне казалось, что на молоко и молочные каши Сашка до конца дней своих не сможет смотреть без содрогания. Саня в мгновение ока умял бутерброды, выпил кофе и сыто прикрыл глаза.

— Ну, что, Афоня, — обратился он ко мне, спустя

пару минут, — кассету уже прослушали? Есть что-нибудь интересное?

— А то как же! — сердито ответила Клавка. — Захватывающее повествование об английских пиратах и пиратских сокровищах! Покойный Коленька даже в своем почтенном возрасте просто бредил ими!

— Не смешно, Клавдия, — строго сказал Сашка. — Я ведь серьезно спрашиваю.

— А я серьезно отвечаю. На кассете действительно описание подвигов сэра Френсиса Дрейка. Правда, Афанасия?

— Угу, — почему-то смутилась я. — Но там не только про Дрейка. Просто Клава не стала дальше слушать…

— Ну, она не стала, а я с удовольствием послушаю. Ты со мной, Афанасия Сергеевна?

Я отрицательно покачала головой. Клавдию было жалко, а кассету я почти дослушала. Александр Михайлович пожал плечами и вышел.