Мочалка прошлась по моей спине даровав здравый смысл и ясность мысли. Меня действительно мыли, нежные руки моей слуги тёрли мне спину и плечи, заодно их разминая. Так вот что значит — нега. Господи, как хорошо.
Руки Сун, через мои плечи, плавно, легко нажимая на кожу переместились вперёд, пройдясь по грудным мышцам нырнули в воду, но я уже не чувствовал её руки. Два твёрдых соска, на упругих полушариях тесно прижались ко мне. К моей спине. Горячее дыхание девушки коснулось моей щеки. И это всё, эти ощущения вытеснили всё остальное, в единый миг став центром моего мироздания. Всё хватит! Накупался!
Развернувшись в её объятьях, доли растянувшегося мгновения смотрю в глаза девушки, в два зелёной глубины озера.
Мягкие и алые, как весенние маки, губы Софи приоткрыты, и я впиваюсь в них, как путник к воде в сухой пустыне, разом выплеснув всё напряжение такой непростой недели.
— Твои губы пахнут корицей моя милая Сун.
— Сун больше нет, мой Господин. Сун осталась там, в том дворике позади ресторана, — в этот раз, уже её инициатива и она меня поцелует. — Меня зовут София, твоя Слуга София, мой Господин.
Каким-то плавным движение она перетекает ко мне на бёдра. Обхватывая поясницу своими ножками, резко подаётся вперёд, охает, и шепчет:
— Твоя Господин, душой и телом от ныне и во веки.
— Отныне и во веки. — шепчу в ответ, растворяясь в вечности.
София уснула под утро, девушка, уткнувшись мне в подмышку тихо сопела. На часах без пятнадцати шесть, по-хорошему нужно вставать. Разминку можно провести на крыше, а в качестве партнёра выступит Васька. Но вот не хочется мне вставать, не хочется оставлять этот сопящий носик, милое лицо и бархатную кожу. Я с нежностью провел по спине Софи рукой. Так, а это что у нас? Под рукой чувствовались неровности и бугорки. Потянувшись к ауре, в этот раз с лёгкостью вошёл в соприкосновение с её тонким полем. Всё тело девушки было покрыто шрамами и микро-разрывами. От понимания той боли которую она когда-то испытала, во мне всё захолодело. Задавив волну ярости, клокотавшую в груди, с трудом успокоился и следующий час кропотливо, один за другим убирал все повреждения, отразившиеся на тонком теле Софии. Особенно трудно было убирать следы ожогов, аура в этих местах была повреждена до коричневого состояния, и я не сразу сообразил как исправить повреждения отразившиеся не только на теле девушки но и в её сознании, от каждого такого шрама в тонком теле Софи к её сердцу тянулись тоненькие коричневые жгуты энергии, этакие извивающиеся черви. Вот их убрать у меня и не получалось. Ослабив концентрацию, откинулся на подушку пытаясь понять, что же делать.
Расфокусированным взглядом смотрел в никуда и злился на себя тупого. Луч бледно-белого света и вьющиеся вокруг него снежинки благодати, скорее почувствовал, чем увидел. Да и луч ли? Просто ассоциация такая возникла на что-то пронизывающее пространство из ниоткуда в никуда. По наитию потянулся к яркой снежинке, а фиг вам, прошла сквозь мою руку как свет через стекло. С третьей попытки до меня дошло попробовать аурный щуп. Есть! Получилось. Теперь аккуратненько поднести к коричневой гадости. Класс! Получилось! Коричневый червяк натурально задёргался словно живая тварь и с легким дымом исчез, а место шрама в тонком теле засияло ровным зелёным светом здорового тела.
Дальше уже дело техники, один за одним убрал оставшиеся семь шрамов. На улице было совсем светло. Тихо поднявшись, постаравшись не разбудить девушку, отправился в чём мама родила на кухню. Одежду мне искать было в лом, и я просто вытянул себе трусы с майкой, на ходу подпрыгивая на одной ноге, пытаясь одеть главный предмет гардероба.
На кухне было девственно чисто и пусто. Ну да, когда бы Софья успела обжиться. Она ведь тоже здесь ночевала первую ночь.
— Вот я баран, — хлопнув себя ладонью по лбу, погружаюсь в чувство любимого капучино, которое делал Сашка бариста в кафешке с первого этажа моих апартаментов. Аромат свежего кофе полился по кухне, вкусно щекоча ноздри. Круасан притянул вообще без проблем.
— Васька!
— Здесь я, Хозяин, — Рыжий в этот раз появился без поклонов, подтянув барный стул, уселся рядом со мной.
— Кофе будешь? — и видя, как рыжий сморщил морду, — или тебе молочка парного? Крынку?
— А крынка — это что? — Василий заинтересованно облизнулся.
— Крынка, это мой, оказывается не всё знающий Василий, молочный глиняный кувшин примерно в два с половиной литра объёмом. Про литры рассказывать?