На кухне уже собралась вся семья. Отец быстро уплетал палочками рис с кусочками мяса и какой-то зеленью, Линка сидела, и вяло ковырялась в тарелке с овсянкой. Ну а мама с Ланной у плиты.
– О! Сынок!? Ты уже закончил, давай к столу, у нас сегодня омлет с сыром, овсянка для похудения, и Лана заканчивает с кимпабом. Отец видишь, не дождался, – она кивнула в сторону родителя.
– А вот для любимого братика Лана уже всё приготовила, – нуна, держа на вытянутых руках деревянную доску с едой, склонилась в поклоне и протянула мне, на мол бери.
Я посмотрел, что там у Ланы, забрав поднос. А это же роллы, ну или по корейски – кимпаб.
– Спасибо сестрёнка. – Поклонился Лине на корейский манер
– Мама буду кимпаб, буду омлет, и, наверное, овсянку доем, если Линка больше не хочет. – Я демонстративно сглотнул слюну, глядя в Линкину тарелку.
– Но! Но! – Лина закрыла тарелку от меня, – видишь самой мало. Я, между прочим, худею.
– Мама что это с ней? – И уже Линке,
– Слышишь ты жертва анорексии, тебе худеть только фигуру портить.
– Отстань от сестры, – вмешался отец, ты лучше скажи, чего так с утра орал, тебе, что на орешки кто-то наступил?
– Нет, папа, это нашему Юрочке, почему-то не понравилось, что его сестрички подарили ему по утреннему поцелую. – Линка ткнула в мою сторону ложкой с овсянкой.
– Да вы что? Девочки, сорвали с него утренние поцелуи, ну и как он, хорош? – Проявила нездоровый интерес мама.
– Да прям! Он гад, такой брыкаться стал, и орать, – тут же подключилась к обсуждению, меня любимого, Лана.
– Ты чего это сын? – проявил свой интерес уже папа, – что за реакция на поцелуй.
– Это вы специально надо мной прикалываетесь? Да? – до меня вдруг дошло, что эта ситуация пахнет хорошим режиссёром. – Они же по-взрослому целовались в засос, это же табу, мы же родственники.
– Ну во-первых, вы не кровные родственники, а во-вторых, одна из моих красавиц может стать твоей женой. – Спокойно возразил мне отец.
Ну, точно троллят, успокоился я, и с плохо скрытым ехидством спросил: «А почему не на двух? Две красавицы сестры лучше, чем одна?».
– Юра, папа совсем не шутит, – со всей серьёзностью проговорила мама.
– Когда мне делали экстракорпоральное оплодотворение, обязательным условием было, чтобы один ребёнок женского пола, достигнув двадцатилетия, был выдан замуж за Романова Алексея Николаевича, или его ближайшего кровного родственника.
– Ох тыж! Очешуеть не встать! – Я ошеломлённо посмотрел на отца. – Папа как же так? Это же… он же… ну тот самый четырнадцатый в очереди на престол. Как так? Целый кронпринц.
– А вот так! И не забивай пока голову. Обязательность только выдать замуж, но вот у венценосного семейства обязательства взять в жёны нет. – Выдал мне отец. Немного подумал и продолжил.
– Вообще-то я об этом тоже узнал, только после того, когда сделал моей Ми Сук предложение. Она ведь не согласилась сразу, а обещала подумать, мол, мезальянс и всё такое, а быть женой, которую не примут в Род… – отец снова задумался на несколько секунд, – вот значит, мама мне отказала, а вечером мне пришла телеграмма которой меня срочно выдернули в Санкт Петербург в канцелярию его Величества.
Папа посмотрел на маму смеющимися глазами, от которых во все стороны разбежались лучики тонких морщинок после чего продолжил:
– Там-то я получил — согласие стать моей женой, от нашей мамы, ну а в приданное государственную тайну, так что. теперь это тайна нашего Рода. Поэтому ещё раз повторю. Во-первых, об этом мы даже в кругу семьи не говорим, поэтому и тебе всё станет известно когда придёт время. Во-вторых, – отец перешёл на менторский тон, – это одна из причин, по которой мы живём в Корее. Ну и в-третьих, – он ухмыльнулся, – ты у нас желанный приз, в этом вечном противостоянии твоих сестёр.
Отец глянул на часы, хмыкнул и встал. Тут же поймав за талию маму, чмокнув её в щёку прошептал: «Любимая, ты если едешь со мной, то собирайся, думаю, Лана и без тебя справится, в кормлении младшего брата»
И уже обращаясь ко мне в полный голос.
– Сын, самые идеальные жёны это те, с которыми ты рос с самых пелёнок, подумай об этом.
Родители ушли, а я молча сел за стол. Мысли роились в голове и бегали табунами по подкорке.
Лан нуна, поставила передо мной тарелки, подвинула палочки и, наверное, на всякий случай, вилку.
Я ел, молчал и думал, не обращая внимания, на то, что кладу себе в рот. И лишь когда Лин нуна, подвинула мне свою тарелку с овсянкой, вернулся в действительность.
– Уверенна, что не будешь? – спросил я её. И на утвердительный кивок, доел ещё и кашу.
– Лан нуна, большое спасибо. – поклонился я сестрёнке, – всё было очень вкусно.
– Лин нуна, твоя каша абсолютная гадость, большое спасибо, – поклон в сторону Лины, – Ну или в следующий раз хотя бы посоли.
– Не буду я больше худеть, – поморщилась Лина, – наверное.
– На здоровье братик, – улыбнулась Лана, и уже на моё движение, – Линка уберёт со стола и помоет посуду. Правда Лина?
На что та кивнула в ответ, принявшись убирать со стола.
Так же, молча, весь погружённый в собственные мысли, развернулся и пошёл наверх, в свою комнату.
* * *
– Ланка, что-то братик слишком сильно загрузился. Тебе не кажется, что он сильно расстроился из-за утренних поцелуев. Какой-то он, через чур серьёзный, – завела разговор Лина собирая со стола грязную посуду для загрузки посудомойки.
– Ну да, и ел молча. Мне кажется, он даже и не понял, что ел, жевал механически. Только вот на твою кашу и отреагировал. А когда ты тональник успела нанести? – Лана коснулась пальцем лица сестры.
– Ой, мамочки! Твой шрам!
– Ты чего? – повернулась к сестре Лина, так и не донеся тарелки до раковины.
– Линка той шрам пропал! Рассосался! – Лана потёрла скулу сестры, на которой следовало бы быть шраму, – вообще нет. Чувствуешь?
На что та, просто сунула грязную посуду в руки сестры и рванула наверх, в свою комнату, громко топоча по лестнице.
– Эй! Могла и здесь, в ванной комнате, посмотреться в зеркало, – крикнула Лана ей в след.
– А ведь нас теперь можно отличить только по причёске, – пробормотала она себе под нос.
Мысли её переметнулись со шрама сестрёнки Лин на братика. Да Юра сильно изменился, такой взрослый стал, и взгляд такой, прямо до мурашек пробирает. Прямо, как папа смотрит. Она вздохнула, вспомнив как хорошо было, когда Юрка был маленький, тогда старшие сёстры для него были непререкаемым авторитетом. А когда его забрали в Империю в родовое поместье, дома сразу стало так пусто.
Они с Линкой первый год часто плакали, просили маму поговорить с папой, хотели, что бы братика вернули домой, ну какие такие могут быть мужские дела у маленького мальчика. Потом, конечно, привыкли. И по телефону часто разговаривали. Но всё это было не то. Даже когда отец взял их с собой в Россию на день рождения братика, даже там они не были вместе, всё время кто-то мешал, а ещё нужно было вести себя «Очень прилично», "благородные девушки не бегают по лестнице, девушки не должны находится на мужской половине", б-р-р-р
Ах, как он пел. Воспоминания девушки вернулись в большой зал, полный гостей. Нет, нужно будет обязательно сегодня попросить его спеть под гитару.
Она улыбнулась своим мыслям, и взяла грязную тарелку из, под овсянки.
«Абсолютная гадость» да, да, точно, он так и сказал. Нет Юрочка будет её, а Линка пусть выходит замуж за кронпринца и едет в Россию. Пусть она, рожает ему там наследников престола.
Ха! Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, так хальмони говорила. Линка вообще готовить не умеет. Она даже яйца варить не умеет. И Лана захихикала своим мыслям вспомнив как Лина спрашивала маму почему у неё яйца не размягчаются, она ведь их уже двадцать минут варит, а они всё ещё в крутую. Д-а-а, папа тогда хохотал до слёз.
– Ма-а-ма-а-а! – сверху раздался крик Линки вместе с топотом до родительской спальни.
Лана прислушалась, но звукопроницаемость в их доме отсутствовала как класс, так что она в принципе и не надеялась что-то услышать.