– Ну да, я же говорил, что она плакала.
– Целовал?
– Да какой там, целовал! Чмокнул в носик. – Я начал чувствовать себя неуютно, в голове табуном со скоростью молнии промелькнули воспоминания, о книгах, которые читал, где главный герой женился в силу незнания местных обычаев.
– А рукой кто махал? А воздушный поцелуй!!!
– Блииин! Паап, и что теперь делать?
Отец, молча, припарковал машину к обочине, повернулся ко мне всем корпусом и со всей серьёзностью произнёс:
– Жениться.
Сказать, что я охренел, это ничего не сказать, я разевал рот как рыба, пытаясь что-то произнести, но воздух в груди почему-то кончился. А потом отец заржал как конь, стуча руками по рулю.
– Ну ты и лошара, повёлся, ха, ха, ха, не могу, ой и лицо у тебя сын. Расскажу матери, вот она повеселится. А сёстры ещё и побьют.
Он ещё минут пять хихикал, а я сидел, надувшись, красный как рак, и как-то совсем себя мальчишкой почувствовал. Вернулись те чувства, когда мне было пятнадцать, как мы с отцом выезжали на погулять. Мы часто с ним на рыбалку ездили, или на охоту, на шашлыки бывало, ну и вообще много куда. И всегда отец меня разыгрывал, вот прямо как сейчас до полного погружения, и веру в ситуацию. Я, улыбнувшись, спросил.
– А почему Ланка с Линкой меня пришибут?
– А то ты забыл, как они гоняли всех девчонок, которые пытались с тобой подружиться.
– Да эти могут. – Хихикнул я, – Пап? а куда мы приехали?
– Так вон же ателье. – Кивнул в сторону здания отец.
Я повернулся, и точно, над дверью была вывеска с непритязательным названием «Ателье одежды у Мойши». Мойши в ателье я не видел, зато были две кореянки, они вывалили на стол школьную форму, два комплекта зимней, два летней формы, два комплекта спортивной формы даже плавки и те были школьными – три штуки. И всё это отец заставил одеть. Зимний комплект был раскритикован, с указанием где нужно подшить. Отец ворчал при этом под нос, что-то о чёртовых азиатах и их пофигистическое отношение к детской одежде.
Про форму сказать нечего, форма как форма, серая в белую клеточку. На правом кармане пиджака и каждой рубашки, вышиты моя фамилия и имя, над левыми карманами герб школы. Материал на костюмы пошёл дорогой, а рубашки пошиты из чистого льна.
Наконец вся эта фантасмагория с примеркой закончилась, от которой я очнулся, когда мы подъехали к дому.
Я помнил своей второй памятью, и ворота во двор и входную дверь, и сам двухэтажный особняк, не сказать, что большой, но для Сеула, для центрального района это был большой дом. Сейчас я это понимал.
Ворота открылись с пульта, мы заехали во двор. Уютненько так. Небольшой дворик с летним диваном – качелями, мангал, клумбы и перголы, везде чувствовалась женская рука.
– Ну, вот мы и приехали. — Отец отстегнул ремень безопасности. – Пойдём сын, мама ждёт.
Глава 3
«Дом. Милый дом»
Дом внутри показался мне маленьким, и до меня не сразу дошло, что помню его памятью ребёнка, я вырос и этим всё сказано.
С великой жадностью впитывал глазами, узнаваемый, где-то в глубине моей памяти запрятанный, такой знакомый интерьер.
В большом, широком коридоре справа от двери стояла обувная полка, стойка для зонтиков и малая гардеробная ниша с верхней одеждой. На коврике кто-то оставил женскую обувь, наверное мама.
Коридор выходит в большой, высокий, под самый потолок, холл с лестницей наверх, на второй этаж. Там должно быть четыре спальни, две большие с собственными ванными комнатами, две поменьше, но с большими гардеробными и собственными санузлами.
Под лестницей, как я помню, должны быть кухонная зона, где можно свободно человек десять рассадить, помню как с сёстрами под требовательным оком мамы мы делали уроки. А ещё мы там пили чай по вечерам, вся семья собиралась вокруг стола, лицом к большому телевизору, мама с папой разговаривали о прошедшем дне и ещё о чём то важном для них, а мы играли во взрослых. Сёстры сначала спорили, кто будет моей женой, потом дрались по этому поводу, мама всегда прерывала этот спор самостоятельно распределяя роли в нашей игре. Иеэх! Классно было.
Справа и слева должны быть две большие комнаты, вон они на месте стоят, одна телевизионная, другая библиотека, она же рабочий кабинет с огромным, как я помню, столом, под которым я прятался от Ланки с Линкой, когда мы в прятки играли. Посреди холла с потолка свисала та же огромная хрустальная люстра Глянув на верх, сразу же, машинально, почесал свою задницу. Крепко мне тогда досталось от матери, за моё решение стать великим футболистом. Никогда не забуду хрустальный дождь, осыпавшийся мне на голову. Б-р-р-р, я передёрнул плечами.
– Дорогая мы дома. – Крикнул отец, и уже мне. – Юра, пакеты оставь пока в холе, потом поднимешь в свою комнату, не забыл ещё куда идти?
На голос, из-за лестницы, вышла мама, вытирая руки полотенцем. На голове шелковая голубая косынка, подчёркивающая её красоту, а голубое же, домашнее платье, гармонично сидело на безупречной фигуре.
– Юра! Наконец-то ты дома, иди я тебя обниму сынок! – Она распахнула свои руки, и я бросился в её объятья.
– Привет мамуля, ты у меня такая красивая, я как-то в больнице тебя и не рассмотрел, есть, что покушать?
– Ну вот! Ха-ах ха-ха, дом наполняется мужчинами! – Рассмеялась мама, – конечно у матери есть, чем накормить голодный, растущий организм. Отец, пока ты в ателье тёткам глазки строил, позвонил и сказал, примерное время прибытия, так что руки мыть и за стол. Евгений Львович, вас это тоже касается.
— Что? Где? — Папа дурашливо завертелся вокруг своей оси стараясь заглянуть за спину, — Кто меня касается?
— Идите, руки мойте, — она снова звонко рассмеялась, звонко шлёпнула по спине папу указывая направление, — и за стол, обед скоро остынет.
Обед был великолепным, я, пока отец рассказывал о моих подвигах в больнице, и как я сдавал тест на собеседовании, сметал со стола, всё до чего только дотягивались мои руки, благо вилка не палочки, и ей я управляюсь виртуозно.
Когда рассказ коснулся, моего спича на улице, где грозный малолетка указывал малолеткам, что разглядывать людей неприлично, я напрягся, ожидая, что сейчас речь пойдёт о Юн Ми. Но на удивление отец, ничего не рассказал о том факте, что у меня уже невеста появилась, и как он меня развёл с женитьбой.
Мама, конечно же посмеялась, похвалила за высокий балл при сдаче теста, и сказала что теперь Лана спокойно спать не будет, узнав, что младший брат круче её в учёбе.
– Мама, а почему Ланы с Линой до сих пор нет? – наконец я задал волнующий меня вопрос. – Сейчас же каникулы.
– Они обе состоят в учебном совете, у них там сегодня, какое-то важное заседание, а мы с отцом им не сказали, что тебя сегодня выпишут, хотели сюрприз сделать. Только вы приехали на целый час раньше расчётного времени, хорошо папа позвонил, предупредил, не захотел голодным оставаться, —. Мама положила свою руку поверх отцовой тепло ему улыбнувшись, скосив глаза на настенные часы продолжила: — Так что думаю раньше, чем через… ну, минут сорок, наверное, их ждать не стоит.
Утолив первый голод, стал есть уже разборчивее и медленнее, так как ни отец, ни мама ещё не поели, а вставать из-за стола раньше взрослых —mauvais ton
Прожевав особо вкусный кусочек мяса, завернутый тонким рулетиком, решил, на прямую, спросить маму о моём косяке с Юн Ми.
– Мама, а можно вопрос? – И когда она кивнула, рассказал ей всё, что касалось моего школьного амурного происшествия, воспроизведя все вопросы девочки, мои ответы на них, как она вдруг заплакала, как я её обнял, как поцеловал в миленький носик, и как послал Юн Ми воздушный поцелуй. И чем больше я рассказывал, тем круглее становились её глаза, что для кореянки довольно удивительное зрелище.
– Сын как ты мог! – воскликнула она.
– Да что не так-то, сначала отец надо мной хохотал, сказал, что я теперь, ну просто обязан жениться, теперь ты? Ну объясни мне, я ведь маленьким отсюда уехал. А у нас в России, сама знаешь, всё несколько иначе.
– Так ладно! Успокойся! – воскликнула она. – Сын есть этикет, и есть нормы поведения продиктованные моралью окружающего тебя общества. Здесь, в Империи Корё, что б ты знал, если ты приблизишься к чужому и незнакомому тебе человеку на расстояние ближе вытянутой руки, это вторжение в личное пространство. Нельзя здороваться за руку. Нельзя вообще кого то касаться, если вы не друзья или хорошие товарищи, а уж обниматься! Это настолько вульгарно, что ты, наверное, ввёл бедную девочку в шок, а потом ещё и совершил такое интимное действие, как поцелуй. Пусть даже и, как ты выразился, в миленький носик, это могут себе позволить только близкие родственники, ещё могут парочки, и то не на виду у всех. Сын здесь тебе не Европа, где именно таким образом влюблённые показывают всему миру, что они пара. Тебя сынок выручает только то, что ты иностранец. И ещё, женихаться вам пока рано, но теперь ты её парень. Понял?