— Никто, ни где, не бродит. — Папа возвышался над столом как скала, — Отец Николай вы обещали привести специалиста! А это кто? Как можно быть таким слепым? Мой сын самостоятельно снял с себя печать, он чуть не погиб, но он снял, он справился.
— Ну и где же стояла печать, — этого худого как палка Никодима ничего не брало, зато в голосе добавилось язвительности и высокомерия, — да будет вам известно, уважаемый Евгений Львович, за всю историю Ордена Паладинов не было ни одного выжившего при снятии бесовской печати. За тысячу восемьсот лет ни одного случая.
— Может быть потому что среди несчастных не было истинных чародеев? — отец тоже перешёл на язвительный тон, и у них не было слуг отмеченных дланью Господа нашего Исуса Христа!
— Не богохульствуй! — отец Николай поднял руку останавливая папу, — София осенена благодатью Господней! Понабрались, понимаешь, у англосаксов их ереси богомерзкой, это же надо длань господня, тфу. Накладываю на тебя епитимью: отчитаешь сорок раз молитву вторую Святому Архистратигу Михаилу.
— Благодарю отче, исполню епитимью, — отец с благодарностью посмотрел на священника.
Я же понял, что опять часть жизни находится за гранью моего понимания, отца только что избавили от некой неприятности, больно уж эмоциональный фон от присутствующих соответствующий: от удивления дяди Саши до готовности нападать Брата Никодима. Это что, собственно говоря сейчас было.
— Брат Никодим нужно верить людям, — отец Николай стал пенять экзорцисту, — о своём проступке обязательно доложи Главе отделения, пусть он определяет твоё наказание.
Брат Никодим кивнул и смерив меня взглядом спросил ничего не выражающим голосом:
— Где была печать? Отрок.
— На левой пятке по-моему — изображаю задумчивый вид, Никодим мне откровенно не нравится, и я не собираюсь изображать из себя правильного подростка, — или на правой, Василий ты не помнишь?
— На пррра-а-вой хозззя-я-ин. — Кот проявился прямо за спиной экзрциста.
В следующий миг зрачки Никодим расширились до исчезновения радужки, тягучим движением он шагнул вправо, приседая развернулся на колене. Когда и откуда экзорцист достал пистолет, с длинным дулом, я не увидел. Только пораженно хлопал глазами. Зато кот не оплошал. Василий, не обращая внимания на направленный на него ствол, поклонился, обмахнувшись шляпой и подметя последней пол:
— Добрррый день Господа! Позвольте пррредставится. Я кот Василий, фамильяррр моего хозяина Юр-р-рия из Р-р-рода Сер-р-ргевых.
— Брат Никодим хватит! — от отца Николая ощутимо повеяло мощью, — займитесь наконец мальчиком.
Никодим молча поднялся и указав мне на стул, предложил присесть.
Хорошо, что я после душа, видеть, как кто-то, усиленно нюхает твою ногу, то ещё испытание. Закончив с обнюхиванием, экзорцист достал большую лупу, блеснувшую в свете потолочного плафона яркой радугой, начал осматривать мою ногу, нисколько не заботясь о комфорте одного чародея. Крутил ногу, сволочь так, как будто она гуттаперчевая. Достав с внутреннего кармана плоскую фляжку, накапал на многострадальную пятку, хмыкнул и поднявшись произнёс:
— Подтверждаю. Печать тьмы, в просторечии именуемая бесовской печатью действительно накладывалась на мальчика. Место приложения правая пятка. Есть остаточные эманации тьмы и реакция на святую воду реки Иордан. Считаю, необходимым изъять ребёнка из семьи, феномен реинициации без фатальных последствий, уникален, и подлежит изучению Корпусом Паладинов.
— Да ты охренел, — отец подскочил пружиной, ударил кулаками в стол, рюмки жалобно звякнув упали на бок, так и не выпитая Васькой водка тонкой струйкой зажурчала в наступившей тишине на пол.
Отец стоял, со свистом вдыхая воздух, тяжело дышал, было видно, как он пытается взять себя в руки. Ярость и ненависть сводили судорогами мышцы его лица. Дядя Саша встал рядом с ним, тяжело уставившись на экзорциста.
Наконец, спустя минуту, отец, взяв себя в руки, произнёс, печатая каждое слово:
— Пошёл вон! Отныне двери моего дома для тебя закрыты. Я Сказал.
— Мною услышано — подтвердил дядя Саша.
— Мною услышано — присоединился отец Николай.
Брат Никодим не выразив ни каких эмоций, молча развернулся и вышел из палаты, спокойно прикрыв за собою двери.
— Пожалуй, я тоже пойду. — священник виновато улыбнулся, — провожу брата Никодима до отделения, заодно с его руководством переговорю, кажется мне, гордыня заела одного служителя Ордена.