Интересно папа очки не носит, откуда такая привычка переносицу тереть, и что это за корпус такой паладинский.
— Папа? А зачем нужен этот специалист? Если с Александром Владимировичем более или менее понятно, то с этим паладином… Что это вообще за организация такая — Корпус паладинов?
— С дядей Сашей мы должны встретится… — отец замялся, — потому что должны. А специалист Корпуса должен будет подтвердить наличие на тебе печати тьмы, стадию инициации и изменения твоей души.
— А корпус?
— Корпус Паладинов? Сын? — Отец удивлённо вскинул брови, — разве ты не учил Закон Божий? Помнится мне приходской священник, как там его — отец Иоанн, очень грамотный человек с высшим образованием между прочим, твой дед стипендию ему на обучение назначал. Он разве тебя не учил?
— Ой прости пап— меня продрало от испуга, — это, наверное, из-за вчерашнего. Я вспомню честное слово.
— Ну-ну, странно что ты о таком забыл. Кто ещё кроме орденцев может с Тьмою биться на равных.
— Папа может мне чаю дополнительно организовать. Или там кофе, капучино, например. — Я решил сбить отца с мысли о качестве моего домашнего образования.
— Нет не стоит, — он снова взял сотовый в руки. — Маша, организуй в палату к Юрию три кресла, нет лучше четыре… кого ещё позвать?... нет он уже здесь.
Буквально сразу в дверь постучались и в дверь заглянула Мария Витальевна. Оглядев всех присутствующих, совершенно не обратив внимание на моего фамильяра, она бросила куда-то в коридор, что бы заносили, в комнату вереницей зашли четыре девушки с офисными стульями в руках, тем самым сразу заполнив не такое уж маленькое помещение.
— Так поставили к стене и свободны — скомандовала девушка и спросила отца: — Мне остаться, или вызовете?
— Иди Маша, и передай моей супруге и девочкам что бы не волновались, у Юры всё хорошо.
Мария подошла к двери и открыв, посторонилась давая пройти трём мужчинам, коротко поклонилась здороваясь произнесла:
— Здравствуете отец Николай! Господа! — после чего сразу вышла, закрыв за собою дверь.
Дядю Сашу я действительно знал, его славянское лицо с раскосыми глазами и волевым подбородком, подтянутую фигуру, он совсем не изменился с тех пор как я видел его до моего отъезда в Россию. Он сразу подошёл ко мне. Крепко обнял, прошептал мне на ухо, как я сильно вырос и возмужал, поздоровался за руку с отцом и спокойно придвинув стул к столу уселся со всем комфортом, стал разглядывать натюрморт из двух рюмок и стакана.
— Здравствуйте отец Николай— я поздоровался за руку со священником, он пытливо посмотрел в мои глаза и спросил:
— Как себя чувствуешь Юрий? — и услышав моё нормально, представил своего спутника: — Познакомься это Брат Никодим — экзорцист сеульского отделения Корпуса паладинов.
— Рад познакомиться Брат Никодим, — я протянул ему руку, — меня зовут Юрий, Юрий Сергеев.
Однако здороваться за руку со мной, высокий и тощий мужчина, одетый в деловой костюм, не собирался. Его узкие глаза шарили по моему телу ища что-то видимое только ему. Наконец его взгляд остановился на моей руке, брат Никодим резко наклонился, с шумом втягивая носом воздух, обнюхал мою руку. Так же резко разогнулся, и выдал:
— Отец Николай у меня для Вас плохие новости, сей отрок не отмечен бесовской печатью. Он чист.
— Отец Николай! — папа приподнялся над столом — я не понял, объяснитесь. Что плохого в том, что мой сын чист перед Церковью и людьми?
Но священник и сам с оторопью смотрел на экзорциста.
— Потрудитесь объясниться Брат Никодим — священник задвинул меня, как пушинку, к себе за спину отгораживая от Никодима, — и мне и его отцу.
— Я повторяю, — экзорциста не пронял грозный вид вопрошающего, — мальчик чист, а это значит, что по городу где-то бродит новоиспечённый колдун.
— Никто, ни где, не бродит. — Папа возвышался над столом как скала, — Отец Николай вы обещали привести специалиста! А это кто? Как можно быть таким слепым? Мой сын самостоятельно снял с себя печать, он чуть не погиб, но он снял, он справился.
— Ну и где же стояла печать, — этого худого как палка Никодима ничего не брало, зато в голосе добавилось язвительности и высокомерия, — да будет вам известно, уважаемый Евгений Львович, за всю историю Ордена Паладинов не было ни одного выжившего при снятии бесовской печати. За тысячу восемьсот лет ни одного случая.
— Может быть потому что среди несчастных не было истинных чародеев? — отец тоже перешёл на язвительный тон, и у них не было слуг отмеченных дланью Господа нашего Исуса Христа!
— Не богохульствуй! — отец Николай поднял руку останавливая папу, — София осенена благодатью Господней! Понабрались, понимаешь, у англосаксов их ереси богомерзкой, это же надо длань господня, тфу. Накладываю на тебя епитимью: отчитаешь сорок раз молитву вторую Святому Архистратигу Михаилу.
— Благодарю отче, исполню епитимью, — отец с благодарностью посмотрел на священника.
Я же понял, что опять часть жизни находится за гранью моего понимания, отца только что избавили от некой неприятности, больно уж эмоциональный фон от присутствующих соответствующий: от удивления дяди Саши до готовности нападать Брата Никодима. Это что, собственно говоря сейчас было.
— Брат Никодим нужно верить людям, — отец Николай стал пенять экзорцисту, — о своём проступке обязательно доложи Главе отделения, пусть он определяет твоё наказание.
Брат Никодим кивнул и смерив меня взглядом спросил ничего не выражающим голосом:
— Где была печать? Отрок.
— На левой пятке по-моему — изображаю задумчивый вид, Никодим мне откровенно не нравится, и я не собираюсь изображать из себя правильного подростка, — или на правой, Василий ты не помнишь?
— На пррра-а-вой хозззя-я-ин. — Кот проявился прямо за спиной экзрциста.
В следующий миг зрачки Никодим расширились до исчезновения радужки, тягучим движением он шагнул вправо, приседая развернулся на колене. Когда и откуда экзорцист достал пистолет, с длинным дулом, я не увидел. Только пораженно хлопал глазами. Зато кот не оплошал. Василий, не обращая внимания на направленный на него ствол, поклонился, обмахнувшись шляпой и подметя последней пол:
— Добрррый день Господа! Позвольте пррредставится. Я кот Василий, фамильяррр моего хозяина Юр-р-рия из Р-р-рода Сер-р-ргевых.
— Брат Никодим хватит! — от отца Николая ощутимо повеяло мощью, — займитесь наконец мальчиком.
Никодим молча поднялся и указав мне на стул, предложил присесть.
Хорошо, что я после душа, видеть, как кто-то, усиленно нюхает твою ногу, то ещё испытание. Закончив с обнюхиванием, экзорцист достал большую лупу, блеснувшую в свете потолочного плафона яркой радугой, начал осматривать мою ногу, нисколько не заботясь о комфорте одного чародея. Крутил ногу, сволочь так, как будто она гуттаперчевая. Достав с внутреннего кармана плоскую фляжку, накапал на многострадальную пятку, хмыкнул и поднявшись произнёс:
— Подтверждаю. Печать тьмы, в просторечии именуемая бесовской печатью действительно накладывалась на мальчика. Место приложения правая пятка. Есть остаточные эманации тьмы и реакция на святую воду реки Иордан. Считаю, необходимым изъять ребёнка из семьи, феномен реинициации без фатальных последствий, уникален, и подлежит изучению Корпусом Паладинов.
— Да ты охренел, — отец подскочил пружиной, ударил кулаками в стол, рюмки жалобно звякнув упали на бок, так и не выпитая Васькой водка тонкой струйкой зажурчала в наступившей тишине на пол.
Отец стоял, со свистом вдыхая воздух, тяжело дышал, было видно, как он пытается взять себя в руки. Ярость и ненависть сводили судорогами мышцы его лица. Дядя Саша встал рядом с ним, тяжело уставившись на экзорциста.
Наконец, спустя минуту, отец, взяв себя в руки, произнёс, печатая каждое слово:
— Пошёл вон! Отныне двери моего дома для тебя закрыты. Я Сказал.
— Мною услышано — подтвердил дядя Саша.
— Мною услышано — присоединился отец Николай.