В ту пору прямого сообщения между Оклендом и Калифорнией не существовало. Миссис Уэлдон предстояло сначала поехать в Австралию, чтобы там пересесть на один из трансокеанских пароходов компании «Золотой век», связывающих пассажирскими рейсами Панамский перешеек с Мельбурном. Добравшись до Панамы, она должна была\ ждать американского парохода, курсирующего между перешейком и Калифорнией.
Такой маршрут предвещал длительные задержки и пересадки, особенно неприятные для женщин, путешествующих с детьми. Поэтому, узнав о приходе «Пилигрима», миссис Уэлдон обратилась к капитану Гулю с просьбой доставить ее в Сан-Франциско вместе с Джеком, кузеном Бенедиктом и Нан — старухой-негритянкой, которая выняньчила еще миссис Уэлдон.
Совершить путешествие в три тысячи лье[4] на паруснике! Но судно капитана Гуля всегда содержалось в безукоризненном порядке, а погода по обе стороны экватора была отличная.
Капитан Гуль согласился. Он тотчас же предоставил в распоряжение пассажирки свою каюту. Ему хотелось, чтобы во время переезда, который должен был продлиться дней сорок-пятьдесят, миссис Уэлдон была окружена возможно большим комфортом на борту его китобойного судна.
Таким образом, для миссис Уэлдон путешествие на «Пилигриме» имело много преимуществ. Правда, шкуна-бриг должна была сначала зайти для разгрузки в порт Вальпарайзо в Чили, лежащий в стороне от прямого курса. Зато от Вальпарайзо до самого Сан-Франциско судну предстояло итти вдоль американского побережья при попутных береговых ветрах.
Миссис Уэлдон, привычная путешественница, часто делившая с мужем тяготы дальних странствований, была храбрая женщина и не боялась моря. Ей было около тридцати лет, и она отличалась завидным здоровьем. Она знала, что капитан Гуль отличный моряк, а «Пилигрим» надежный корабль. Случай представился, — надо было им воспользоваться. И миссис Уэлдон решилась совершить плавание на маленькой шкуне. Разумеется, кузен Бенедикт должен был сопровождать ее.
Кузену было лет около пятидесяти. Несмотря на этот почтенный возраст, его нельзя было выпускать одного из дому. Скорее сухопарый, чем тощий, не то чтобы высокий, но какой-то длинный, с огромной взлохмаченной головой, с золотыми очками на носу — таков был кузен Бенедикт. С первого взгляда было ясно, что это ученый. Этому безобидному существу, видно, на роду было написано до самого конца своих дней оставаться большим ребенком.
«Кузеном Бенедиктом» звали его не только члены семьи, но и посторонние: он был одним из тех добряков, которые кажутся всеобщими родственниками. Кузен Бенедикт никогда не знал, куда ему девать свои непомерно длинные руки и ноги; трудно было найти человека более беспомощного и несамостоятельного, особенно в тех случаях, когда ему приходилось разрешать обыденные, житейские вопросы.
Нельзя сказать, что он был обузой для окружающих, но он как-то ухитрялся стеснять каждого и сам чувствовал себя стесненным собственной неуклюжестью. Впрочем, он был неприхотлив, покладист, нетребователен, нечувствителен к жаре и холоду, мог не есть и не пить целыми днями, если его забывали накормить и напоить.
Казалось, кузен Бенедикт принадлежит не столько к животному, сколько к растительному царству. Он был как бесплодное, почти лишенное листвы дерево, не способное ни приютить, ни накормить путника.
Но у него было доброе сердце, и его все любили, несмотря на его слабости, а может быть, именно за них. Миссис Уэлдон смотрела на него как на своего сына, как на старшего брата маленького Джека.
Следует, однако, оговориться, что кузен Бенедикт не был бездельником. Напротив, это был неутомимый труженик. Единственная страсть — естественная история — поглощала его целиком.
Сказать «естественная история» — это значит сказать очень многое. Известно, что это собирательное понятие включает в себя ряд наук: зоологию, ботанику, минералогию и геологию. Но кузен Бенедикт ни в какой мере не был ни ботаником, ни минералогом, ни геологом.
Был ли он в таком случае зоологом в широком смысле слова — кем-то вроде Кювье[5] Нового света, способным аналитически разложить, затем синтетически воссоздать любое животное? Посвятил ли он свою жизнь изучению тех четырех типов — позвоночных, мягкотелых, суставчатых и лучистых, — на какие Кювье делил весь животный мир? Изучал ли этот наивный, но прилежный ученый разнообразные отряды, подотряды, семейства и подсемейства, роды и виды этих четырех типов?
5
Жорж Кювье (1769—1832) — известный французский натуралист, прославившийся своими исследованиями ископаемых животных, предложил классификацию животного мира, разделив его на четыре крупных типа.