— Я про отношения с Мариной.
— Я думаю, что Марина Викторовна взрослый человек, и про отношения с ней вы будете говорить с ней самой. Мы в официальном разводе и уже давно.
— Но у вас на неё планы!..
— Я их тоже буду обсуждать с ней, а не с вами. У вас всё? Если всё, то идите.
Коля вышел из кабинета, машинально почёсывая в затылке. Ситуация не прояснялась. А тут ещё Козловский из третьей терапии вспомнил, что этот Антон Сергеевич бывал у них в клинике неоднократно, лет пять-шесть назад, так как руководителем его профессор Ивлева значилась. А потом случился скандал у него с профессоршей, как раз по поводу её дочери. Вот тогда Марина и укатила в Москву. Потом вернулась и пришла в отделение накануне ухода матери.
Посплетничали они с Козловским, тот его по плечу похлопал, просил не расстраиваться, но работу искать, так, на всякий случай. Потому как «новая метла» да ещё из центра.
***
Тем временем Марина тоже собиралась домой.
Всё хотела с Антоном переговорить, но никак не получалось.
За весь день она видела Антона не раз: в коридоре, в операционной за соседними столами стояли, но словом не перекинулись. Всё дела какие-то неотложные. Вот как пришли на работу и разошлись каждый к себе, так и закрутилось. Ещё Коля с ней решил не разговаривать.
Но сейчас Коля — наименьшая проблема. А вот Антон…
Марина уже плащ надела и сапоги, к дверям ординаторской подошла, как он сам двери отворил, чуть не зашиб её. Подхватил за руку, успел.
— Не пострадала?
— Напугал!
— Извини, не хотел. Торопился, боялся, что ушла. Марин, я к тебе с просьбой.
— Говори.
— Сдай мне угол.
— Что?
— Я серьёзно, — серьёзно у Антона не получилось, смешливые искорки в глазах так и прыгали.
— Ты хочешь снять жильё?
— Да. У тебя, в твоей квартире.
— Зачем?
— Давай ко мне в кабинет зайдём, и я объясню.
Пока до кабинета заведующего добирались, Марина успела себя накрутить до предела — нервы в последнее время ни к чёрту. И на Антона смотрела не особо дружелюбно. А тот всё загадочно улыбался.
— Во-первых, я смогу помочь тебе с мамой. Ты будешь высыпаться, а у меня будет нормальный адекватный врач в отделении. Согласись, что аргумент.
— А во-вторых? Антон, на что ты рассчитываешь?
— На всё. Я приехал к тебе.
— Нахал.
— Я знаю. Диван в гостиной свободен, он мне как раз подойдёт.
— Слов нет.
— Переходим к цене? Мариша, у меня вещи в гостинице, возвращаться туда неохота. Ну так как?
— Хорошо, но я хочу тебя предупредить. Я пущу тебя в свой дом как друга. Просто потому, что мне слишком херово одной. А так будет живой здравомыслящий человек под боком. Это первое. И второе: мы не говорим о семье, о нас бывших, и о сыне. Я отведу тебя на его могилку только один раз. Ты прав, я уже давно забыла, как это — нормально спать по ночам. Как раз вспомню. Вот цена сделки.
— Согласен.
— Тогда забирай вещи из гостиницы и приезжай.
***
Тётя Валя решила сегодня остаться попозже, помочь освободить место в шкафах. Постельное бельё подготовить. Полы помыть. Но самое главное, ей безумно хотелось взглянуть на Антона. А может быть, и поговорить с ним.
Она в семье Марины и Татьяны давно не чужая. С Таней всю жизнь проработала. Нет, не дружила, но уважала её как специалиста, а Маринку любила. Своих детей у Валентины не было, а девчонка так часто с матерью на работе бывала. Татьяна жёсткая, дочь только строила, а ребёнку-то ласка нужна. Так, по крайней мере, считала Валентина. Марина платила ей искренней привязанностью. А потому, как только Марина попросила помочь, Валентина бросила работу. И осталась с ними. Домой только на ночь уходила.
Антона помнила, но как-то не очень. Шесть лет прошло. Он тогда молодой ещё был, очень амбициозный, под стать Татьяне. Но талантливый.
Что произошло у них с Мариной и почему они расстались, Валентина не знала. Хорошо ли, что вернулся? Для неё был открытый вопрос.
А тут ещё и жить его к себе в дом Марина пустила. А это ж не только в дом, но и в душу. Пришёл ли он, чтобы остаться? Или временно? Маринка-то почти родная и счастья ей хочется.
Девчулька-то летает по квартире, просто светится вся, так ждёт… Такой счастливой со студенческих лет не была.
========== Часть 7 ==========
Вот уже месяц Антон обитал у Марины. Много это или мало? Как знать. Но жить ей однозначно стало легче. Можно было спать и высыпаться, пусть далеко не каждую ночь, но всё же.
Она даже выглядеть стала иначе и на её губах всё чаще появлялась улыбка. Да и глаза зажглись.
Периодически приходил отец, приносил лекарства, заходил в комнату матери и слушал её бред о нём самом, всегда о нём. Как будто ничего другого в её жизни не было, и даже могло создаться впечатление, что она любила в своей жизни только его. Но если вслушаться и расшифровать, то это было совсем не так. Она его звала и в то же время выговаривала обиды, претензии, и просто смеялась над ним.
Марина его принимала, поила чаем, но никогда не говорила с ним о прошлом. И он молчал, просто ждал.
Тётя Валя же нашла кучу мужских дел, которые годами не делались, и оставляла мужчинам задания. Она так же занималась домом и готовкой, и следила за Татьяной. Антон и Виктор все её задания всегда выполняли. Так в кладовке починили проводку для лампочки, и с фонариком туда ходить больше не приходилось. Перестали капать краны и подтекать бочок унитаза. Антон прибил крючки для полотенец в ванне и кухне. И вообще подумывал о ремонте квартиры. Вот если бы Татьяну положить в стационар на месяц, то ремонт бы осуществился.
Марина называла его идеи «прекрасными прожектами», и напоминала, что он у неё на квартире живёт. А потому ремонт — не его дело. Тот лишь с тётей Валей переглядывался и оба пожимали плечами.
Ссор между ними не было, но и все разговоры велись только о работе. Ничего личного.
А вот Коля страдал громко, выливая свою тоску-печаль друзьям и коллегам. Это как же так — его женщина бросила, променяла на бывшего мужа!
Слухи ходили по больнице, и многие жили этими слухами, дополняя и придумывая новые подробности.
Марина старалась не обращать на них внимания, хотя поведение Коли казалось обидным. Пока он был с ней, он не давал никаких надежд на совместное будущее, чем ей и нравился. А как только расстались, так превратился в обиженного мальчика, у которого любимую игрушку отобрали.
Всё сложнее оказалось с Антоном. Молодой, умный, талантливый и практически свободный мужчина, по мнению больничной общественности, никак не должен был оставаться один. Представительницы слабого пола это знали наверняка. Наличие в его жизни Марины в расчёт не брали. Он не женат. А она бывшая. Вот самый главный аргумент.
А дальше ему принялись таскать то пироги домашнего приготовления, то ещё что съестное, своими ручками приготовленное. А то вдруг с голоду умрёт или похудеет. А так и питаться нормально сможет, и оценить степень заботы и хозяйственности. Что Марина Викторовна вовсе не домовита, знали все, а что с неё взять — ведь яблоко от яблони недалеко падает. Мать её вообще готовить не умела. А такого мужчину, как Антон, холить и лелеять требуется.
На работе заведующий ко всем относился ровно, Марине особых знаков внимания не оказывал. Спрашивал с неё, как и с других, по всей строгости своей начальственной натуры. Вот докторицы-медсёстры и решили, что-то, что плохо лежит — подлежит приватизации.
Особенно зачастила в кабинет шефа старшая сестра отделения. Женщина разведённая, с ребёнком, которого часто приводила на работу, оставить дома было не с кем. Мальчишка спокойный, практически всё время сидел у неё в кабинете. Марина, глядя на него, своё детство вспоминала. Тоже вот так же в кабинете у матери время проводила, или в сестринской.
Антон мальчонку заприметил, пару раз в кафе сводил для разнообразия, мороженым угостил. Скучно в отделении пацану. А мать иначе расценила, и взялась за дело. Что ни день — она в обед в кабинет к шефу идёт и несёт то блинчики, то оладушки, то котлетки.