Чтобы услышать, как Андоар поет в полный голос, пришлось дожидаться бури, которая разразилась только через месяц. Робинзон к тому времени перебрался на араукарию, где соорудил себе жилище из коры. Однажды ночью Пятница стал тянуть его за ногу. Начиналась буря. Было видно, как в синеватом небе среди рваных облаков быстро скользит луна. Пятница потащил Робинзона к кипарису. Еще задолго до того, как они подошли к дереву, Робинзон услышал райскую музыку, в которой смешивались звуки флейт и скрипок. Когда друзья приблизились к поющему дереву, ветер усилился. Воздушный змей, привязанный к верхушке, вибрировал, как кожа барабана: он то трепетал на месте, то метался из стороны в сторону. В мерцающим свете луны крылья стервятника открывались и закрывались, повинуясь порывам ветра. Теперь казалось, что Андоар летающий и Андоар поющий объединились на каком-то мрачном празднестве.
А главное — эта душераздирающая, прекрасная и торжественная музыка. Казалось, это звучит песнь великого козла, погибшего, спасая Пятницу.
Робинзон, Пятница и козочка Анда, прижавшись друг к другу под скалой, не отрываясь смотрели на это жуткое представление и слушали песню, которая нисходила со звезд и поднималась из земных глубин.
34
Пятница собирал цветы на скалах, когда увидел на горизонте белую точку. Он тут же спустился и побежал предупредить Робинзона, который в это время брился. Робинзон если и был взволнован, то не подал виду.
— У нас будут гости, — сказал он просто, — лишний повод, чтобы привести себя в порядок.
Возбужденный до крайности, Пятница забрался на дерево. Он взял подзорную трубу и навел ее на приближавшийся корабль. Это была шхуна с марселем, двухмачтовый парусник с прекрасным ходом. На передней мачте, фок-мачте, раздувался прямой парус, на задней — косой. Шхуна шла быстро, со скоростью в десять или двенадцать узлов, и направлялась к болотистому берегу острова. Пятница пошел сказать об этом Робинзону, который расчесывал свою рыжую шевелюру большим черепаховым гребнем. Затем он вернулся на наблюдательный пункт. Наверное, капитан понял, что к тому берегу сложно пристать, так как корабль стал менять галс. Потом на нем уменьшили парусность, и шхуна теперь шла вдоль побережья на малых парусах.
Пятница сказал Робинзону, что корабль обходит дюны и, скорее всего, бросит якорь в бухте Спасения.
Прежде всего надо было узнать, какой стране принадлежит судно. Робинзон дошел до последнего ряда деревьев, отделявших его от моря, и навел подзорную трубу на корабль, остановившийся в двух кабельтовых от берега. Через некоторое время он услышал, как гремит, разворачиваясь, якорная цепь.
Этот тип корабля, видимо, совсем новый, был незнаком Робинзону, но он узнал «Юнион Джек», английский флаг, развевавшийся на корме. Команда спустила шлюпку на воду, и весла уже рассекали волны.
Робинзон был взволнован. Он не знал, сколько времени провел на острове, но чувствовал, что здесь прошла большая часть его жизни. Говорят, что в предсмертный миг перед человеком разворачивается панорама всего пережитого. Примерно то же случилось и с Робинзоном. Он снова увидел кораблекрушение, строительство «Избавления», свою неудачу, убожество свинячьей лужи, неистовое покорение острова, затем появление Пятницы, работу, которой его нагружал, потом крах всего, что он делал; а затем время счастливой и приятной жизни, полной здоровых и бурных игр и удивительных выдумок Пятницы. Неужели всему этому придет конец?
В шлюпке были свалены маленькие бочонки для пополнения запаса пресной воды. На корме стоял чернобородый человек в соломенной шляпе и в сапогах; он был вооружен, и это выдавало в нем капитана.
Нос шлюпки царапнул по дну и приподнялся, перед тем как полностью остановиться. Люди соскочили в морскую пену и вытащили шлюпку на песок, подальше от прилива.
Чернобородый протянул руку Робинзону и представился:
— Уильям Хантер из Блекпула, капитан шхуны «Белая птица».
— Какой сегодня день? — спросил у него Робинзон.
Удивленный капитан повернулся к человеку, стоявшему у него за спиной, видимо первому помощнику.
— Какой сегодня день, Джозеф?
— Суббота, 22 декабря 1787 года, сэр, — ответил тот.
— Суббота, 22 декабря 1787 года, — повторил капитан, повернувшись к Робинзону.