- А почему не мог? - спросил кто-то.
И наступила мертвая тишина. Многие присутствующие и сами втайне задавались этим вопросом. И вот один из них озвучил их мысли.
Но Кассон дал достойный отпор.
- Тому, кто произнес эти слова, впору устыдиться. Я знаю присутствующих. Ни один из вас не может всерьез думать, что это страшное злодеяние совершил раввин. Как руководитель предвыборной кампании нашего окружного прокурора, я имею некоторое представление о его умонастроениях и о версиях, которые разрабатывает полиция. Заявляю вам: они не допускают и мысли о том, что девушку убил раввин. Но, - Кассон многозначительно поднял палец, - нельзя сбрасывать со счетов и его. Не будь он раввином, его считали бы главным подозреваемым. - Он вытянул руку и принялся загибать пальцы. - Во-первых, в его машине нашли сумочку девушки. Во-вторых, он был на месте преступления. В-третьих, он - единственный человек, о присутствии которого там нам доподлинно известно. В-четвертых, о том, что раввин был в кабинете, мы знаем только с его слов. В-пятых, никаких других подозреваемых нет. - Кассон выразительно оглядел собравшихся. - И вот, спустя два дня вы хотите уволить раввина. Тоже мне общественная работа! Что подумают твои друзья-иноверцы, Эл, когда узнают, что через два дня после после того, как раввин стал подозреваемым в деле об убийстве, конгрегация уволила его? Что ты им скажешь, Эл? "Ой, да не потому мы его уволили. Просто он ходил в мятых штанах". Так?
Эл Бекер встал со стула. Спеси у него явно поубавилось.
- Слушайте, я ведь ничего не имею против раввина лично. Я хочу, чтобы вы это поняли. И пекусь я только о благе храма. Кабы я думал, что увольнение раввина склонит чашу весов не в его пользу, и он окажется впутанным в дело об убийстве... то есть, он уже впутался, но, если бы я знал, что его положение усугубится, то и сам сказал бы "нет". Но всем нам прекрасно известно, что полиция не может всерьез думать, будто он причастен к делу, и не станет шить раввину убийство только потому, что мы его уволили. А если не уволим, придется терпеть его ещё целый год.
- Минуточку, Эл, - снова подал голос Кассон. - По-моему, ты не понимаешь. Меня не волнует, как полиция отнесется к раввину. Я пекусь о храме и приходе. Кое-кто может сказать, что мы думаем, будто он виновен, вот и уволили его. А ещё они скажут: ну и компашка собралась у них в раввинате, если одного из его членов ничего не стоит заподозрить в убийстве. Другие подумают, что подозревать раввина нелепо. И решат, что евреи не доверяют друг другу и готовы изгнать своего духовного вожака лишь на том основании, что его подозревают. В нашей стране, где человек считается невиновным, пока не доказано обратное, на такое решение посмотрят косо. Понимаешь, Эл? Я о нас забочусь, а не о раввине.
- И все равно я не буду голосовать за его новый контракт, - упрямо проворчал Бекер и уселся, сложив руки на груди и всем своим видом давая понять, что более не намерен принимать участие в обсуждении.
- Из-за чего сыр-бор? - сказал ещё один заседающий, приглашенный Бекером, чтобы проголосовать против раввина. - Я понимаю Эйба Кассона и понимаю Эла Бекера. Чего я не понимаю, так это с какой стати мы должны принимать решение именно сегодня. На той неделе будет ещё одно собрание. Полиция нынче расторопная. К следующему заседанию дело, может статься, закроют. Предлагаю отложить этот вопрос. Как бы худо ни сложились обстоятельства, у нас в запасе ещё одно заседание.
- Если обстоятельства и впрямь сложатся худо, нам не будет нужды проводить ещё одно заседание, - угрюмо ответил Кассон.
17
Вассерман был совершенно уверен, что раввин проиграет, и теперь не мог скрыть облегчение.
- Поверьте мне, рабби, - сказал он. - Виды на будущее гораздо радужнее, чем прежде. Кто знает, что произойдет за неделю или две? Допустим, полиция не схватит виновного. Неужели вы думаете, что мы позволим отложить вопрос ещё раз? Нет уж, теперь я топну ногой. Скажу им, что нельзя заставлять вас ждать и терять время, которое вы могли бы употребить на поиск нового места. Уверен, они согласятся, что это справедливо. Но, даже если полиция поймает преступника, все равно Элу Бекеру не удастся собрать такое же число сторонников на следующее заседание. Поверьте, я знаю этих людей. Мне и самому приходилось увещевать их явиться на собрание. Во второй раз этот номер у Эла не пройдет. А если будут только завсегдатаи, мы наверняка победим.
Раввин явно был обеспокоен.
- У меня такое чувство, словно я навязываюсь им. Может, мне следовало бы подать заявление об уходе? Не ахти как приятно проповедовать, когда тебя лишь терпят.
- Рабби, рабби, у нас триста с лишним прихожан. Если бы голосовали все, вы наверняка получили бы большинство. Члены совета - не представители конгрегации. Их просто назначили. Это сделал я. Во всяком случае, я назначил номинационный комитет, который составил список кандидатов, а потом, как водится, прихожане проголосовали за всех скопом. Мы надеялись, что члены совета будут делать что-то полезное для храма. К тому же, они зажиточнее остальных. Но на поверку они представляют только самих себя. Бекер поговорил с ними раньше, чем я, вот они и проголосовали так, как он просил. Но, если он позовет их на следующее собрание, выяснится, что у каждого уже расписан день или назначена встреча.
Раввин усмехнулся.
- Знаете, мистер Вассерман, на собраниях слушателей семинарии мы чаще всего спорили о том, как раввину удержаться на работе. Лучший способ жениться на очень зажиточной девушке. Тогда прихожане подумают, что раввину безразлично, оставят его или уволят, и это дает ему огромное психологическое преимущество. Кроме того, если девушка очень богата, она занимает высокое положение в конгрегации, и жены прихожан считаются с ней. Второй способ - написать и издать популярную книгу. В этом случае конгрегация руководствуется соображениями престижа. Еще бы, их раввин знаменитый писатель! Третий способ - заделаться политиком местного масштаба, чтобы о нем хорошо отзывались иноверцы. Если он прослывет среди своих раввином с "крепкими кишками", то уволить его и вовсе невозможно. Но я изобрел ещё один способ. Попасть под подозрение в убийстве. Кратчайший путь к незыблемому служебному положению.
Однако, возвращаясь от Вассермана, раввин не ощущал особого душевного подъема. Он угрюмо наблюдал, как Мириам занимается обычными воскресными послеобеденными приготовлениями - ставит на кофейный столик в гостиной вазу с фруктами, взбивает подушки на кушетке и в креслах, наскоро смахивает пыль со столов и ламп.
- Ты кого-то ждешь? - спросил раввин.
- По воскресеньям кто-нибудь непременно заходит, особенно если погода хорошая. Может, тебе лучше надеть пиджак?
- Честно говоря, я немного пресытился обществом прихожан и устал от своих наставнических обязанностей. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что, прожив в Барнардз-Кроссинг почти год, мы с тобой так и не выкроили времени мало-мальски изучить город? Давай устроим себе выходной. Обуй какие-нибудь удобные туфельки, потом сядем на автобус, поедем в центр и побродим там.
- А что мы будем делать?
- Надеюсь, ничего. Если ты считаешь, что нам нужен какой-то предлог для этого предприятия, можем заглянуть в полицейский участок и забрать машину. Но я предпочел бы просто побродить по узким кривым улочкам Старого Города, как турист. Это очаровательное местечко, и у него занятная история. Известно ли тебе, что Барнардз-Кроссинг основала горстка мореходов и рыбаков, не пожелавших жить под пятой пуританских священников? Когда Хью Лэниган рассказал мне об этом, я провел кое-какие исследования. Тут мало кто соблюдал саббат. Долгие годы у них даже не было церкви и священника. А мы-то думали, что здесь почтенная, чопорная и консервативная община. В Барнардз-Кроссинг царит дух какой-то особой независимости, неведомый другим городкам Новой Англии. В большинстве этих городков существует вековая традиция независимости, но сводится она главным образом к тому, что их население принимало деятельное участие в революции. А этот город независим и от всей остальной Новой Англии. Здесь - конечная точка, край света, и местные жители очень настороженно относятся к внешнему миру. Может, нам стоило бы осмотреть городок?