Но мать медленно покачала головой, ясно и твёрдо сказала:
- Нет!
Полицейский в упор посмотрел на неё. Чуть обернулся, протянул руку по направлению к Пятнице.
- Ты говоришь, он не твой сын? Посмотри на него!
Но мать ещё твёрже ответила:
- Нет-нет, не сын. Иосиф облегчённо вздохнул.
КТО?
Иосифа арестовали. Его привезли в Ковно. В тюрьме ему показали фотографическую карточку:
- Это ты?
С карточки смотрело молодое безусое лицо с круглым подбородком. Это мальчик Иося, который сидел в киевской тюрьме.
Пятница обрадовался. Сейчас, с бородой и усами, он совсем не похож на этого мальчика. Он рассмеялся:
- Что вы! Пошутить хотите?
Жандармы не могут успокоиться. Один из них скачет за много вёрст к сестре Иосифа, Симе. Но впереди - так далеко, что жандарм не может видеть, - скачет другой всадник.
Кто его послал? Товарищи по партии? Или подсказало любящее сердце матери? Или все вместе? Но только всадник давно уже ускакал от Симы, когда в её маленький дворик въехал жандарм. Он наспех привязал лошадь к дереву. Стуча сапогами, поспешил в дом - как бы кто-нибудь не успел предупредить.
- К тебе дело есть. Смотри, это. твой брат? - и показывает Симе карточку.
- Нет, - сестра удивлённо качает головой, - у меня нет такого брата.
- Разве не брат? - настаивает жандарм.
- Нет, я в первый раз вижу этого человека.
Тюремные дни тянулись месяцами, а месяцы - годами.
Покемунский или не Покемунский? Начальство наконец рассвирепело:
- Вот что! Если не скажешь настоящей фамилии, с тобой поступят, как с бродягой. Тебе даётся на размышление три дня.
Три дня! А если ему дадут три недели, месяцы, годы, разве он что-нибудь придумает? У него же нет выхода. Назвать настоящую фамилию? Но тогда откроется побег из киевской тюрьмы, тогда узнают про тайную типографию в Москве…
- Я Покемунский. Не могу же я придумать себе фамилию! Делайте со мной что хотите. Я Покемунский.
ПО ТЯЖЕЛОЙ ДОРОГЕ
Настала осень 1908 года. Пятницу гонят по этапу, пешком. Дорога тяжёлая, размытая дождями. С ним ещё один арестант. Идут целыми днями, окружённые стражей. Они не знают, куда их ведут. Один раз Пятница спросил стражника, но вопрос повис в воздухе, никто не ответил. Так прошло много дней. И вдруг однажды вечером… Где он? Что за странные места кругом? Такие знакомые. Неужто родина, Вилькомир? Он узнал дорогу, лес, старый колодец. Радость была недолгой: Иосиф забеспокоился. Что будет? Его поведут через город… Могут увидеть друзья. Вдруг выйдут товарищи? А если кто-нибудь его окликнет?
Ранним утром Пятница подходил к городу. Выдался ненастный день. Сквозь пелену дождя виднелись крыши домов. Иосиф с трудом вытаскивал ноги: дорога разбухла от грязи. Дождь захлёстывал за воротник лёгкого пальто.
Издали видны редкие прохожие. Куда они в такой ранний час? Иосиф подходит ближе, узнаёт знакомые лица. Но люди проходят молча, лишь искоса поглядывая на него. И Пятница едва смотрит на них. Он поднял воротник, надвинул шапку на глаза, угрюмо сдвинул брови. Беня прошёл совсем близко. Так близко, что Иосиф заметил, как глаза Бени покраснели и стали влажными.
А за Беней шла мать. Она куталась в большой платок и шла очень медленно. Может быть, ей трудно было вытаскивать ноги из грязи? А может, ей хотелось подольше видеть перед собой сына?
Иосиф подошёл совсем близко и встретился с матерью взглядом.
Она ещё ниже надвинула платок на лоб. И, только когда сын уже давно прошёл, мать обернулась, долго смотрела ему вслед, и у неё дрожал подбородок.
Мать думала о сыне. Подумала и о его друге, Бене. Хороший друг Беня! Это он прибежал к ней вечером предупредить, что Иосифа поведут по этой дороге. У сына много верных товарищей. Матери становится легче на душе, когда она вспоминает Беню, товарищей. Иосиф не одинок…
Три дня Иосиф идёт по осенней грязной дороге. Вдали виднеется городок. Грязные, облупленные, кривые домишки. Лужи посреди улиц. Иосиф узнаёт - это городок Уцяны. Направо, в конце глухой улицы, - полуразрушенная баня. Арестованных ведут к этой бане, вводят в тёмный предбанник с маленьким оконцем. Едва заметны сломанные ступеньки, пол гнилой. На низкой двери висит огромный замок. Сторож отпирает его длинным ключом - он висит у него на поясе.
- Видите, вот скамейка, - говорит старик сторож.
Арестованные спотыкаются. Они ничего не видят: каморка тёмная, совсем без света.
Старик сторож продолжает, указывая на скамейку:
- Вот видите - кровь. Наш пристав шибко бьёт на допросах. До крови бьёт. - Он качает головой: - Чисто зверь!