После утренней пробежки и купания в озере, — там я встретила Максима Капустина с сыном, которые катались на лодочке, — я вернулась в номер и постучала в дверь к Погодину, чтобы узнать, во сколько обычно подают завтрак. Но мне никто не открыл.
Странно, ведь, поднимаясь по лестнице, я отчетливо слышала в номере его голос, а пока я была у себя — буквально пять минут переодевалась после прогулки, — по лестнице вниз никто не спускался.
Я-то думала, что приехала его жена, которую он вчера с таким нетерпением ожидал, но за завтраком стул возле нашего столика по-прежнему оставался пустым. Хм, с кем же он тогда разговаривал? И почему не открыл? Впрочем, какое мне до этого дело?..
Утром все собрались в столовой. Комендантша Оля сочла своим долгом выйти к отдыхающим и присоединиться к общей трапезе — ее столик стоял сбоку возле раздаточной, там, где питались работники пансионата.
— Оля-то наша оклемалась, — кивнул в ее сторону Максим, обращаясь к нам из-за соседнего столика. — Наверное, профессор ее утешил. Как вы думаете, Антонина Платоновна?
Меньшикова улыбнулась уголками губ и едва пожала плечами — похоже, эта шутка показалась ей не очень пристойной. Или вопрос Капустина таил в себе двойной смысл? Может быть, он тоже знал, что Меньшикова провела эту ночь вместе с профессором?
— Утешение? — медленно проговорила она. — Может быть, это то, чего нам так не хватает в жизни. Как вы думаете, Дора?
Дора никак не думала. Вопрос Меньшиковой застал ее врасплох, и, пока она размышляла, требует ли он серьезного ответа, нить беседы перехватил Сема Волков. Шумный постоялец, как обычно, стал зудеть на свою излюбленную тему. Широко размахивая вилкой с насаженным на зубчики кружочком салями, Волков вещал:
— И ночью тут одно беспокойство, и днем. Вот вчера, скажем, взяли лодочку прокатиться. На час, как полагается. И чуток задержались. Так на станции говорят, что возьмут как за два часа. А у нас — полтора без пяти минут. Ну?! Разве это сервис?
— У них просто нет секундомера, — спокойно заметил Капустин.
— Секундомера? — не понял иронии Волков. — Зачем им секундомер?
— Да так, — пожал плечами Максим. — Для точности. Слушайте, коллега, а чего это вас сюда понесло, если тут все так погано?
— Погано? — переспросил Волков. — Я не говорю, что погано, просто…
— Здесь очень тихо и спокойно, — вклинилась в разговор его жена. — Мы тут очень хорошо отдыхаем. Тут намного лучше, чем в городе…
Поскольку на слова Милены никто не прореагировал, она решила немного заострить тему.
— Хотя вот в Германии…
Волков поперхнулся и, отложив вилку в сторону, с неудовольствием посмотрел на жену.
— В Германии все было по-другому, — твердо сказала Милена, выдержав взгляд супруга.
— Вы отдыхали в Германии? — осведомилась Дора. — Там действительно чудесно…
— Да-да, в прошлом году, — быстро заговорила Милена. — В Дрездене. Там такие замечательные гостиницы, такие чистые озера…
Она полезла в сумочку и, достав оттуда фотографии, протянула их Капустину.
Тот с интересом просмотрел снимки и, поблагодарив, вернул их Милене.
— Это вид отеля с улицы, — пояснила Волкова, — а на другой — номер, в котором мы останавливались. Очень изысканно, правда?
— О да! — с грустью кивнул Максим. — Хотелось бы там побывать…
— Подкопим денежек и съездим, милый, — дотронулась до его локтя Дора. — Тебе вроде обещали повысить оклад, правда?
— Обещать-то обещали, — неуверенно проронил Максим. — Кто их знает…
Славик все это время молчал, так как его рот был занят ванильным пудингом. Но, едва десерт был уничтожен, мальчик соскочил со стула и, увидев кошку, которая нежилась на солнышке в коридоре, стремглав подскочил к животному и стал дергать ее за хвост.
Не привыкшая к такому фривольному отношению, Мурка дико взвыла и пустилась улепетывать вдоль по коридору. Бедняжка ожидала, наверное, что ей почешут шейку или ласково погладят, а тут такое безобразие! Славик, довольный произведенным эффектом, с воинственными криками стал преследовать кошку и загнал ее в угол.
Мурка, прижавшись к ребристой батарее, выгнула спину и принялась злобно шипеть, обнажив мелкие зубы. Славик бухнулся на четвереньки и, имитируя ее движения, тоже оскалил пасть, рискуя получить лапой по носу. При этом он рычал, зверски выпучив глаза.
Дверь в коридоре приоткрылась, и оттуда выглянул профессор. С невыразимой тоской посмотрев на беснующегося Славика, он отыскал взглядом за столом Капустиных и попытался безмолвно, одним своим видом привлечь внимание к поведению их сына.