В середине сентября 1967 года семейство снова пропало. В конце концов мы нашли их следы возле провалившегося моста через Ройоверу — у самых границ их тридцатимильных владений. Потом мне сообщили, что на другом берегу видели двух гепардов, и я испугалась, что во время переправы через кишащую крокодилами реку случилось несчастье. Еще больше я расстроилась, когда у того переката, где как раз могли проходить гепарды, нам попался крокодил восемнадцати футов длиной. У другого переката мы видели семерку черепах, принимавших солнечные ванны рядышком с крокодилом поменьше. Пришлось продолжать поиски на равнинах за Ройоверу; на это ушел почти целый день, и мы выбились из сил — стояла страшная жара. Однажды нам попалось стадо канн — это самые крупные антилопы в Африке, их вес доходит до 1500 фунтов. Среди них были и зебры — штук пятьдесят. Как только мы подошли, антилопы разделились: одна группа — две самки и бык — окружила пятерых маленьких телят, явно намереваясь защищать их, а остальные вместе с зебрами бросились бежать. Мы вернулись на это место часом позже — маленькая группа все еще держалась особняком, и мы подумали, что у канн, возможно, тоже существуют «детские сады», как и у импал.
В это беспокойное время нас развлекали зеленые мартышки — с каждым днем они делали все более дерзкие вылазки к нам в лагерь за плодами, которые созревали на тамариндах. Я любила этих грациозных обезьянок — они нередко будили меня по утрам, хрустя бобами у входа в мою хижину, пока я не шевелилась. Павианы были далеко не так очаровательны, но они тоже любили плоды тамаринда и держали нас в осаде весь день напролет, поджидая, когда можно будет напасть на лагерь. Тогда они прыгали на крыши хижин, как армия мохнатых гномов, набивали защечные мешки и с дикими воплями удирали на соседнее дерево — чтобы дождаться момента, когда можно будет совершить очередной налет. Жители Индии и Африки тоже очень любят плоды тамаринда: сочная, липкая, богатая витаминами мякоть обволакивает твердые семена и похожа по вкусу на горьковато-сладкое варенье. Из этих плодов получается очень вкусный напиток, а твердые, как камешки, семена, растертые с водой, прикладывают к местам, укушенным скорпионом, чтобы уменьшить боль.
Прошло уже одиннадцать дней с момента исчезновения гепардов, когда я отправилась искать их за четыре мили от Скалы Леопарда, в окрестности первого лагеря Пиппы. Это было единственное место, которое мы еще не обследовали, потому что до сих пор Пиппа никогда не уводила своих детей в такую даль. Поэтому я удивилась, увидев свежий след у болота — два года назад оно было первой охотничьей территорией Пиппы. Мне стало ясно, что она опять расширяет свои владения, включив в них и свой старый дом. След привел нас обратно к Скале Леопарда, но примерно в полумиле от нее нам стало трудно разбирать следы на каменистой почве. Я чувствовала, что Пиппа где-то близко, и звала ее не переставая. Наконец я увидела, как четыре гепарда высунули головы из травы и тут же спрятались снова. Именно в этом месте два года назад мы видели Пиппу с самцом. Я стала осторожно подходить к ним, боясь, что молодые вот-вот удерут, но они посмотрели, как я села возле Пиппы, и начали мурлыкать. Все они прекрасно выглядели, и даже Мбили поправилась. Следом за мной, не спеша семейство спустилось по гребню к зарослям высоких акаций, где и уселось отдыхать. В детстве Пиппа очень любила это место: отсюда можно было наблюдать, как рано утром на аэродроме резвятся самые разные животные; отсюда было видно и что делалось у Скалы Леопарда.
Я была рада, что после одиннадцати дней разлуки все гепарды отлично выглядели и даже есть не хотели! Я дала молодым молока с фарексом; двое стали играть возле термитника, а Мбили, сидя в сторонке, наблюдала за Скалой Леопарда. Убедившись, что все гепарды сыты и довольны, я поехала к директору парка, чтобы поговорить с ним о том, что необходимо до начала дождей сжечь старую траву. Я знала, что наши гепарды будут в безопасности возле Скалы Леопарда, и предложила начать пал вокруг моего лагеря в двенадцати милях от них. Директор дал разрешение и даже предложил вырыть защитные канавы по всей форме — он только что получил огромный трактор для работ в парке. Значит, на этот раз нам не грозит опасность пожара. На следующий день трактор пробился к нашему лагерю, сделал широкие противопожарные канавы по обе стороны речки и даже сравнял оба берега, чтобы на всякий случай был брод для машин. Потом появился директор парка; он прихватил с собой не только бригаду рабочих — они должны были помочь нам выжигать траву, — но и целый выводок только что вылупившихся страусят, которых он подобрал на дороге, чтобы уберечь от пожара. Всех страусят ему не удалось изловить: одного унес какой-то пернатый хищник, а двое убежали с родителями.
Мы поместили страусят в вольер, где когда-то жила Уайти, и начали пал. Рабочие, растянувшись цепочкой с подветренной стороны, сбивали пламя и гнали его в нужном направлении. Огонь пронесся мимо лагеря, и он остался позади, словно зеленый островок в озере серого пепла. Когда все закончилось, директор отправился домой, а у меня на руках оказались двенадцать маленьких страусят. Я внимательно рассмотрела их и увидела, что многие из них крупнее остальных: это были самцы. Склевывая траву и семена, они жались друг к другу и непрерывно издавали дрожащий стрекочущий звук — «пррр-пррр». Должно быть, они звали свою мать. Пока что они были маленькие, но я знала, что страусы растут быстро, и представляла себе, как через несколько месяцев они перестанут умещаться в вольере; а ведь мне придется держать их там по крайней мере год. Что же делать? К счастью, в это время приехал Джордж. Мы обсудили положение и решили попробовать отыскать родителей и вновь объединить семью. Прошло всего шесть часов с тех пор, как поймали страусят, и родители, наверное, примут их обратно. Не успели мы проехать и двух миль, как среди сожженной растительности увидели белые перья страуса-папаши, а рядом с ним страусиху и двух страусят. Мы быстро вернулись в лагерь и погрузили в лендровер остальное семейство. Приблизившись на тридцать ярдов к страусам, мы объехали их кругом и отделили двух страусят от родителей, которые изо всех сил старались защитить свое потомство, энергично, взмахивая крыльями. Потом мы подогнали машину поближе к двум страусятам и, не показываясь на глаза родителям, выпустили рядом с ними наших пленников.
А пламя тем временем рвалось по равнине к Скале Леопарда, подсвечивая ночное небо и наполняя воздух дымом. На мягком пепле было очень легко искать следы, и несколько дней подряд, не находя следов наших гепардов, мы часто встречали страусят-погорельцев. Я видела, как они с каждым днем набираются сил, и была счастлива, что нам удалось их спасти.
18. Мбили, Уайти и Тату начинают самостоятельную жизнь
Хотя для меня было огромным облегчением знать, что Пиппа и ее дети могут жить самостоятельно, я все-таки продолжала их разыскивать, чтобы установить, когда молодые сами начнут убивать добычу. И еще мне хотелось узнать, насколько они расширят свою территорию и как произойдет их расставание с Пиппой.
5 октября мы нашли свежие следы наших гепардов возле Муреры, на полпути от нашего лагеря к Скале Леопарда. Мне еще не приходилось встречать семейство в этих местах. Перейти сюда их, должно быть, заставила близость реки, несмотря на то что над землей еще курился дымок. Следы привели нас к гнезду, где лежало двадцать одно яйцо страуса. Гнездо было опалено огнем. С тех пор как мы кормили гепардов в последний раз, прошло уже двадцать пять дней, не считая фарекса с молоком, который мы им скормили две недели назад. Если бы они были голодны, они наверняка разбили бы несколько яиц — Пиппа очень любила желтки, — но все яйца были целы. А может быть, гепарды не тронули их, потому что они обгорели? Чтобы узнать, не нарушил ли огонь инкубац ию яи ц, я решила вернуться к ним недели через две и посмотреть, не вывелись ли из них страусята.
На закате, прогуливаясь недалеко от лагеря, я вдруг увидела Мбили, Уайти и Тату — они перебежали через дорогу и помчались к реке. Я подумала, что они проголодались после длинного перехода, и, съездив в Кенмер, взяла для них козу, но, вернувшись, уже не застала их. На рассвете Локаль пошел их искать, но, хотя он, как потом оказалось, был совсем близко от них, они не появились, пока не подошла я, — и то появилась одна Мбили; она вытянула шею, ожидая лакомого кусочка. Остальные нисколько не торопились идти за нами к тенистому дереву, чтобы поесть принесенной козлятины.