Се участь всякого поклонника распада,Кто верит сумраку, кому противен свет,Кому ни прочности, ни ясности не надо, –И что, ты рад, скажи? Ты рад, скажи? О нет,
Да нет же, Господи! Хотя с какою злобойНа них я пялился, подспудно к ним влеком, –И то, в чем виделся когда-то путь особый,Сегодня кончилось банальным тупиком!
Ну что же, радуйся! Ты прав с твоею честной,Серьезной службою – со всем, на чем стоял.А все же верилось, что некий неизвестныйИм выход виделся, какой-то смысл сиял!
Ан нету выхода. Ни в той судьбе, ни в этой.Накрылась истина, в провал уводит нить.Грешно завидовать бездомной и отпетойИх доле сумрачной, грешней над ней трунить.
Где эти мальчики, где девочки? Ни рядом,Ни в отдалении. А все же и сейчасОни, мне кажется, меня буравят взглядом,Теперь с надеждою: хоть ты скажи за нас!
С них спроса нет уже. В холодном мире новомЦарит безвременье, молчит осенний свет,А ты, измученный, лицом к лицу со словомОдин останешься за всех держать ответ.
Песенка о моей любви
На закате меркнут дома, мостыИ небес края.Все стремится к смерти – и я, и ты,И любовь моя.И вокзальный зал, и рекламный щитНа его стене –Все стремится к смерти, и все звучитНа одной волне.
В переходах плачется нищета,Изводя, моля.Все стремится к смерти – и тот, и та,И любовь моя.Ни надежд на чье-нибудь волшебство,Ни счастливых дней –Никому не светит тут ничего,Как любви моей.
Этот мир звучит, как скрипичный класс,На одной струне,И девчонка ходит напротив кассОт стены к стене,И глядит неясным, тупым глазкомИз тряпья-рванья,И поет надорванным голоском,Как любовь моя.
Военный переворот
[Тринадцать]
1
У нас военный переворот.На улицах всякий хлам:Окурки, гильзы, стекло. НародСидит по своим углам.
Вечор, ты помнишь, была пальба.Низложенный кабинетБежал. Окрестная голытьбаДелилась на «да» и «нет».
Три пополудни. Соседи спят.Станции всех широтСтихли, усталые. Листопад.В общем, переворот.
2
Сегодня тихо, почти тепло.Лучи текут через тюльИ мутно-солнечное стекло,Спасшееся от пуль.
Три пополудни. То ли режим,То ли всяк изнемогИ отсыпается. Мы лежим,Уставившись в потолок.
Собственно, мы уже за чертой.Нас уже как бы нет.Три пополудни. Свет золотой.Это и есть тот свет.
3
Вчера все кончилось: детский плач,выстрелы, вой старух…Так после казни стоит палачИ переводит дух.
Полная тишь, голубая гладь,Вязкий полет листвы…Кто победил – еще не понять:Ясно, что все мертвы.
Так завершается большинствоштурмов, штормов, атак.Мы ли не знаем, после чегоТоже бывает так?
4
Миг равновесья. Лучи в окно.Золото тишины.Палач и жертва знают одно,в этом они равны.
Это блаженнейшая пора:пауза, лень, просвет.Прежняя жизнь пресеклась вчера,Новой покуда нет.
Клены. Поваленные столбы.Внизу не видно земли:Листья осыпались от стрельбы,Дворника увели.
5
Полная тишь, золотая лень.Мы с тобой взаперти.Может быть, это последний день:завтра могут прийти.
Три пополудни. Полный покой,Точка, верхний предел.Чуть прикасаясь к руке рукой,но не сближая тел,
влажной кожей на простынеИ к потолку лицом…Три пополудни. Тень на стене:ветка с одним листом.
6
Снарядный ящик разбит в щепу:вечером жгли костры.Листовки, брошенные в толпу,Белеют среди листвы.
Миг равновесия. Апогей.Детское «чур-чура».Все краски ярче, и тень теплей,Чем завтра и чем вчера.
Что-то из детства: лист в синеве,Квадрат тепла на полу…Складка времени. ТетивеЖаль отпускать стрелу.
7
Так качели порой, грозяКачнуться вокруг оси,вдруг зависают: дальше нельзя.Так иногда весы,
Дрожа, уравниваются. НоОпять качнуться грозят.Верхняя точка. А может, дно.Дальше – только назад.
Скамейка с выломанной доской.Выброшенный блокнот.Город – прогретый, пыльный, пустой,нежащийся, как кот.