– Прошу вас, успокойтесь, – сказал он пациенту. – Сейчас я вам сделаю укол, после которого вы почувствуете себя гораздо лучше.
– Нет, не нужно уколов! Прошу вас, не делайте мне укол! – взмолился Фоссиус, увидев, с каким спокойствием доктор готовит шприц. Похоже, поведение пациента его нисколько не удивляло. – Укол абсолютно безвреден, – пытался убедить Фоссиуса врач, улыбаясь улыбкой садиста (по крайней мере, такой она казалась Фоссиусу). – Я не вижу ни малейшего повода для волнений.
Профессор Фоссиус дрожал от негодования. Что он мог предпринять? Он буквально кипел от ярости и возмущения. На мгновение его посетила мысль наброситься на этого самодовольного психиатра и попытаться сбежать, но тут же здравый смысл взял верх, поскольку Фоссиус прекрасно понимал, что далеко убежать не может. Он взглянул на окно кабинета справа от себя и понял, что не осталось ни малейшего шанса на успех – в этом здании все окна были забраны решеткой.
Держа шприц между средним и указательным пальцем, словно это была дорогая гаванская сигара, Ле Вокс подошел к Фоссиусу, пододвинул стул и, присев рядом, спросил:
– Что заставило вас принять решение прыгнуть с Эйфелевой башни? Вы боялись наказания за преступление в Лувре? Или вам казалось, что вас преследуют?
– Конечно же, меня преследовали! – неожиданно для себя выкрикнул Фоссиус. Ответ, о котором он тут же пожалел, но, к сожалению, уже не мог забрать своих слов назад.
– Я вас понимаю… – Ле Вокс попытался изобразить на лице сочувствие.
– Ничего вы не понимаете! – с жаром возразил Фоссиус. – Абсолютно ничего! Если я расскажу обо всех событиях, предшествовавших сегодняшнему дню, то вы наверняка сочтете меня умалишенным!
Ле Вокс кивнул, рассматривая шприц, зажатый между пальцами правой руки, с каким-то удовольствием, как это мог бы делать преступник, угрожающий жертве дулом пистолета.
– Тем не менее я с удовольствием вас выслушаю. Рассказывайте, – добавил он примирительным тоном.
– Уберите шприц! – потребовал Фоссиус.
Врач выполнил требование, и Фоссиус напряженно задумался.
– Не знаю, как лучше описать, в какой ситуации я оказался, – принялся неторопливо объяснять пациент. – Если я расскажу правду, вы наверняка решите, что я сошел с ума!
– Возможно, было бы лучше поговорить обо всем завтра? – предложил Ле Вокс.
– О нет! – запротестовал Фоссиус, все еще надеясь, что психиатр поймет, что он, Фоссиус, не должен находиться здесь, поскольку он такой же нормальный, как и большинство людей, а затем добавил: – Завтра я буду в точно таком же положении, что и сегодня. Оно не изменится.
Подобные ситуации были Ле Воксу прекрасно знакомы. Ему не раз приходилось иметь дело с сумасшедшими, которым требовалось некоторое время, чтобы найти объяснение своим действиям. По собственному опыту он знал, что скрытность напрямую зависела от интеллекта пациента, а в случае Фоссиуса речь наверняка шла о человеке с незаурядным уровнем умственного развития. Чтобы пациенту было легче начать говорить, Ле Вокс решил прибегнуть к старому трюку психиатров. Он отошел к столу, заложил руки за спину и, напустив на себя скучающий вид, начал смотреть в окно, словно говоря: «Можете не торопиться». Это подействовало на Фоссиуса.
– Конечно же, вы думаете, что я выплеснул кислоту на картину Леонардо в момент помрачения рассудка, – начал Фоссиус устало. – Но прошу вас, поверьте, я вполне осознавал, что делаю. Как и сейчас, когда рассказываю все это. Причины, заставившие меня так поступить, связаны с моей научной деятельностью профессора сравнительного литературоведения, и вся эта история началась много лет назад.
«О Господи!» – пронеслось в голове Ле Вокса, когда он развернулся и взглянул на Фоссиуса. Сейчас доктор больше всего боялся, что вынужден будет прослушать лекцию по предмету, в котором специализировался пациент. Хотя такой поворот событий имел бы и свой плюс: подобное поведение вполне соответствовало бы типичному случаю шизофрении – болезни, которая по непонятным причинам чаще всего поражает людей с незаурядным уровнем интеллекта.
Фоссиус, казалось, отгадал мысли врача, а это было скорее редкостью для пациента, ведь обычно психиатр считает, что это он знает мысли больного. Он сказал, к полному удивлению Ле Вокса:
– Предполагаю, что в данный момент вы пытаетесь понять, каким случаем имеете дело – простой паранойи или параноидальной шизофрении. Вы думаете, что будет довольно трудно показать, какой из этих диагнозов верный. Но прошу вас, доктор, поймите наконец! Я так же нормален, как и вы!
Ле Вокс уже успел оправиться от удивления. Он снова смотрел в окно, хотя уже стемнело и разобрать там что-либо было невозможно. Но он молчал, а это для Фоссиуса означало, что врач его внимательно слушает.