– Татиану.
– …пришлось принимать решение. Он не мог использовать оба слова сразу, и какое он выбрал? Здесь-то и начинается самая битва, святой отец. Так что давайте это слово добудем.
Но как бы я ни щурился, гниль оставалась непроницаема.
– Проверю другую ссылку, – предложил я. – О пустой гробнице.
Но и там слово скрылось за черными пятнами.
Уго достал из нагрудного кармана пластмассовую коробочку.
– Я принес ватные тампоны и растворитель. Сначала попробуем слюной. Может оказаться, что достаточно и ферментов.
Я положил ему руку на плечо.
– Стойте! Не делайте этого!
– Святой отец, я привел вас сюда не для того…
– Пожалуйста, расскажите кардиналу-библиотекарю о вашей находке. Реставраторы все сделают как надо, а мы рискуем ее повредить.
– Кардиналу-библиотекарю?! – вскипел он. – Вы же сказали, что я могу вам доверять! Вы дали мне слово!
– Уго, стоит испортить страницы – и у вас ничего не будет. И ни у кого не будет. Никогда.
– Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать лекции. Отец Симон сказал, что у вас есть опыт работы с…
Я поднял манускрипт высоко в воздух.
– Стойте! – крикнул он. – Вы сигнализацию запустите!
Когда книга вернулась на уровень моих глаз, я сказал:
– Посветите фонариком под углом. Может быть, разгляжу нажим пера.
Он недоуменно посмотрел на меня, потом похлопал себя по карманам и извлек из одного маленькую лупу.
– Ну хорошо. Вот, возьмите.
Сто лет назад утерянная книга Архимеда обнаружилась в греческом православном монастыре, где она скрывалась на самом видном месте. Средневековый монах стер трактат, со-скребя чернила с пергамента, и вместо него написал на чистых страницах литургический текст. Но при правильном освещении, под нужным углом, оказалось возможно увидеть старые вмятины, следы первого пера.
– Стоп, – сказал я. – Держите луч так.
– Что вы видите?
Я сморгнул и вгляделся еще раз.
– Что там? – повторил он.
– Уго…
– Говорите же! Прошу вас!
– Это не гниль.
– А что же тогда?
Я прищурился.
– Это мазки, сделанные кистью.
– Что?!
– Эти пятна – краска! Кто-то уже находил книгу. Ее подвергли цензуре.
Пятна обнаруживались везде. Они сглатывали слова, фразы, целые стихи. Текст под ними прочесть было невозможно.
– Говорите, кто-то добрался до книги раньше нас? – пробормотал потрясенный Уго.
– И не сейчас. Краска выглядит очень старой.
Я внимательно просмотрел текст, пытаясь понять, что вижу.
– Кто это сделал? – спросил Уго.
Я закрыл глаза. Эти евангельские стихи я знал наизусть. Если соединить воедино свидетельства всех четырех Евангелий, то получится:
Иосиф пошел и снял тело Иисуса. Пришел также и Никодим, приходивший прежде к Иисусу ночью, и принес состав из смирны и алоя, литр около ста. Итак, они взяли Тело Иисуса и обвили его чистой льняной плащаницей/пеленами. На том месте, где Он распят, был сад, и в саду гробница новая, высеченная в скале, в которой еще никто не был положен. Там положили Иисуса ради пятницы Иудейской, потому что гроб был близко, и, привалив большой камень к двери гроба, удалились.
Вымаранные части касались погребальных благовоний, плащаницы, человека по имени Никодим и – что самое странное – слова «иудейский». Оставалось неизвестным, в единственном или во множественном числе стояло слово, обозначающее ткань для погребения: три из четырех Евангелий используют греческое слово «синдон», означающее «пелена» или «плащаница»; оставшееся использует слово «отония», что значит «полотна», множественное число.
Я смог придумать лишь одно объяснение, которое связало бы вымаранные слова.
Чтобы удостовериться, я проверил оставшуюся часть колонки.
– Уго, – прошептал я, – у вас есть предположения, сколько лет может быть этому манускрипту?
– Четвертый или пятый век, по моим оценкам, – сказал он.
Я покачал головой.
– Думаю, старше.
По его лицу пробежала нервная улыбка.
– Насколько?
Я попытался унять дрожь в руках.
– Никодим упоминается только в Евангелии от Иоанна. И погребальные благовония – тоже. И слово «иудейский» вот тут, в последнем предложении. Все, что вырезал цензор, – из Евангелия от Иоанна.
– О чем это нам говорит?
– Была такая секта христиан, называвшихся алогами. Они отвергали Евангелие от Иоанна. Думаю, это они подвергли цензуре манускрипт.
– Это хорошо или плохо?
– Алоги жили в конце сотых лет нашей эры. Сотых! Этот манускрипт – возможно, самое древнее полное Евангелие в мире.
Уго выглядел подавленным.