Выбрать главу

Тогда Дурен осторожно переступил через тело, чтобы не запачкать плащ в крови, уселся рядом с Роландом и поведал ему свои планы на будущее, объясняя, почему его смерть была необходима. Он погладил Роланда по груди, как старого друга, и прошептал мертвецу на ухо, что, разумеется, позаботится, чтобы его жене послали приличный траурный букет.

Часа через два, выговорившись, Дурен послал за гробовщиком и приказал похоронить землекопа. Ремесленники короля под его непосредственным руководством соорудили небольшую кумирню Роланда в той самой комнате, где он умер, а на мраморном пьедестале перед ней поставили голову Роланда в плотно облегающем ее серебряном чехле.

Дурен подумал, что Роланду это понравилось бы.

2

Элгария, город Девондейл

А на расстоянии пятисот миль к югу, в Элгарии, Бран Люин остановился на развилке лесной дороги.

– Ладно, встретимся у церкви. Сначала я должен отвезти эти дрова Хелен Стайлз, – сказал он сыну.

– Ты уверен, что управишься без меня? – спросил Мэтью.

– Уж как-нибудь. Тебе нужно спешить в город. Впереди у тебя славный день. Кроме того, по утрам Оберт обычно помогает Хелен по хозяйству. Я приду, как только мы закончим.

Бран и Мэтью быстро обнялись, затем Бран отправился налево, а Мэтью зашагал направо.

Мэтью Люин был костлявый юноша, за несколько недель до того встретивший свой семнадцатый день рождения. Тонкие ноги в сапогах, которые казались несуразно большими, подчеркивали возраст подростка. Одежда его – коричневые короткие штаны и толстый шерстяной свитер – подходила больше для села, нежели для города. Он ступил на мостик, по которому шла дорога в Девондейл, остановился на минуту, обернулся, чтобы взглянуть на отца, и зашагал дальше.

Старые доски моста скрипели под его тяжелыми сапогами. Мост был построен так давно, что никто уже и не помнил ни кто был строитель, ни даже сколько лет он вообще здесь стоит. Под мостом быстрый водяной поток с шумом мчался по камням. В народе ходили слухи, будто пятьсот лет назад, во время второй войны с орлоками, недалеко от деревни произошла битва. Один сосед рассказал Мэтью, что и мост, и речка назывались по имени Мартина Вестри – человека, который командовал защитниками города. Рассказ о битве передавался из уст в уста на протяжении многих поколений, и никто точно не знал, правда это или нет.

Перейдя через мост, Мэтью повернул налево и пустился бежать рысцой по тропинке, ведущей в Девондейл.

Стоял приятный прохладный день, какие случаются под конец зимы. Весна уже начала подавать первые знаки своего приближения. На многих деревьях виднелись крошечные почки, а небо над головой было пронзительно синим, если не считать нескольких облачков, разбросанных там и сям. Бодрящий утренний воздух был свеж и пропитан густым запахом сосновой хвои, устилавшей землю.

Но Мэтью этим утром думал о других вещах, в особенности о недавнем разговоре с отцом и о том, что опаздывает на разминку, которую отец Томас считал необходимой перед сегодняшним фехтовальным турниром. После многомесячных просьб Мэтью Бран наконец-то сдался и признал, что Мэтью пора уже иметь свой собственный меч. Юноша не поверил своим ушам, когда отец будто случайно заговорил об этом по пути в город. Он так ликовал и в то же время был так поглощен мыслями о фехтовальном турнире, что не заметил сначала двух путников в темных одеждах, которые вышли из-за деревьев прямо перед его носом. Их появление было так неожиданно, что он невольно попятился назад и едва не упал.

Оба они были одеты как торговцы из Синкара: капюшоны их плащей были так низко надвинуты на глаза, что разглядеть лица было почти невозможно. Мэтью глубоко вздохнул, стараясь справиться с сердцебиением.

– Просим прощения, молодой человек. Мы не хотели тебя испугать, – сказал тот путник, что был повыше. – Мы ищем купца по имени Харол Лонгверс. Нам сказали, что он отправился по Южной дороге.

– Харола ищете? – переспросил Мэтью. – Мы его встретили минут пятнадцать тому назад.

Он наклонил голову, чтобы получше рассмотреть лицо мужчины, но незнакомец отвернулся.

– Значит, это и есть Южная дорога? – спросил его спутник.

– Да.

– Спасибо за помощь, – произнес первый. – Мы не осмеливаемся задерживать тебя.

Чужеземцы часто приходили в эти края, особенно в Неделю Весны, когда население Девондейла увеличивалось почти в три раза по сравнению с обычным временем. По правде говоря, в голосе незнакомца звучала скорее насмешка, чем благодарность. Оба сделали шаг в сторону, чтобы пропустить Мэтью. В ту минуту Мэтью не мог понять, почему он вдруг почувствовал какое-то неприятное ощущение вверху желудка. Когда он проходил вплотную к незнакомцам, оно усилилось. Ему казалось, что он прямо-таки чувствует кожей их взгляды, внимательно следившие за ним. Скорее из обыкновенной осторожности, нежели по какой-то ясной причине, Мэтью, проходя мимо чужаков, слегка сдвинул локтем свой плащ, чтобы легче было выдернуть кинжал из ножен.

Но ничего особенного не случилось – разве что он почувствовал запах крепкого одеколона, исходивший от незнакомцев. Пройдя около пятидесяти шагов, Мэтью приостановился, взглянул назад и с удивлением обнаружил, что чужеземцы исчезли из виду. Он нахмурился и внимательно осмотрел лес – их нигде не было. Через несколько секунд юноша тряхнул головой, выругал себя за нелепые фантазии и затрусил дальше по тропинке.

Каковы бы ни были смутные опасения Мэтью, он начисто позабыл о них, когда очутился на площади в центре Девондейла. Там было несколько старых раскидистых деревьев, под которыми стояли деревянные скамейки и большая восьмиугольная решетчатая беседка с крышей из дранки. От нее в разные стороны шли две дорожки, а по периметру площадь окружал тротуар. Мэтью очень любил это место.

Он резко сбавил шаг, стараясь не привлекать нежелательного внимания к собственной персоне. Без этой предосторожности кто-нибудь обязательно остановил бы его, чтобы спросить, куда и почему он торопится. Таков уж был город Девондейл: все всех знали.

Муниципальный совет с особенной гордостью следил, чтобы трава на площади всегда оставалась чистой и была ровно подстрижена, а кое-кто из местных жительниц по собственному почину сажали цветы. Так как зима только-только кончалась, цветочные клумбы были пусты, лишь кое-где виднелись еще слабые зеленые росточки. Солнечный свет, пробиваясь сквозь листву деревьев, рисовал на земле узор из теней, напоминавший паутину. На другой стороне площади пожилой седой мужчина подпиливал нижние ветки клена. Они с Мэтью одновременно заметили друг друга и помахали руками.

Над улицей были развешены разноцветные флаги – город готовился к празднику Недели Весны. Этот праздник обычно отличался шумным весельем, – правда, в последние годы веселья как будто становилось меньше.

Все люди в провинции Верс каждый год с нетерпением ожидали наступления Недели Весны: ведь приедут жонглеры, зажгутся фейерверки, начнутся соревнования и танцы. Харол и другие купцы расставят палатки, чтобы показать самые свежие товары, которые они привезли из своих странствий.

«Хорошо бы обзавестись новой парой сапог», – подумал Мэтью.

Хотя те, что у него были, удобно обносились по ноге и могли служить еще долго, они все-таки становились тесноваты. И отец еще несколько недель тому назад заметил за ужином, что Мэтью вроде бы еще подрос на дюйм-другой. Сам Мэтью этого никак не ощущал, но он благоразумно решил, что ведь ногам тоже положено делаться больше, если остальное тело растет.

Не успел он пересечь площадь, как до него уже донеслись первые негромкие звуки флейты и скрипки. Увы! Мэтью был начисто лишен слуха, и музыка для него являлась лишь одним из видов шума. Хотя он и мог отличить по звуку скрипку от флейты, на большее его не хватало. Незадолго до своей смерти старый отец Халорон и мать Мэтью несколько раз предпринимали попытки научить юношу более тонкому восприятию музыки. В конце концов священник посоветовал ему заняться математикой.