Каждый шестой день Эйкин и его брат Фергус, серебряных дел мастера, усаживались под старым дубом перед зданием муниципалитета и играли для всех, кому не лень было слушать. Этого обычая они придерживались так давно, как только у Мэтью хватало памяти, и без их игры ему казалось бы в шестой день, что чего-то недостает. Про себя он втайне считал, что, даже если бы ни одна живая душа не пришла бы слушать, братья все равно продолжали бы оглашать музыкой пустую площадь.
Девондейл был небольшим городом; Мэтью знал почти всех тамошних жителей и поэтому был удивлен, увидав, что прямо перед ним идут три солдата в темно-коричневых плащах, какие носило войско владыки Крелина. Юноша, разумеется, встречал солдат и прежде, но все же их присутствие здесь было несколько необычно: город ведь находился далеко от центра страны.
Благодаря длине своих ног Мэтью быстро догнал солдат и почтительно кивнул, когда они посмотрели в его сторону. На груди их командира блестел слева серебряный значок офицера в форме листа. Он бегло взглянул на юношу и слегка кивнул в ответ, а затем продолжил свою речь. До слуха Мэтью донеслось слово «орлоки». Он едва не споткнулся. «Орлоки? С чего бы это им говорить об орлоках?»
Не успел он поразмыслить над этим вопросом, как его позвали с противоположной стороны улицы:
– Эй, Мэт!
Из лавки Маргарет Гримли, в которой торговали одеждой, вышел подросток с чуть рыжеватыми волосами и подбежал к Мэтью. Они с улыбкой пожали друг другу руки. С самого детства Коллин и Мэтью были друзьями. Коллину тоже было семнадцать; он был чуть выше среднего роста и, хотя и ниже своего друга, шире в плечах. Глаза у него были теплого карего оттенка, в котором все время мелькала плутовская искорка, и это, казалось, очень нравилось большинству девушек города – хотя почему, Мэтью никак понять не мог.
– Что ты там делал – костюм покупал? – пошутил он.
Коллин пожал плечами:
– Нужно было помочь Маргарет разгрузить новые свертки сукна, и отец меня отправил.
– А что с Албертом случилось?
Паренек огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что никто на них не смотрит, и сделал рукой жест человека, опрокидывающего рюмку.
– Неужели?
– Алберт человек хороший и все такое, но мне с отцом на прошлой неделе два раза пришлось доводить его до дому, – сказал Коллин.
– Два раза? А Маргарет что сказала?
– Тебе это не захотелось бы слушать, – ответил Коллин, понизив голос.
Мэтью печально покачал головой.
– Да, а ты знаешь, что в городе солдаты? – спросил Коллин.
– Только что рядом прошли, – ответил Мэтью, мотнув головой в их сторону.
Коллин инстинктивно начал поворачивать голову в том же направлении.
– Не шевелись! – прошипел Мэтью.
– Что? Почему?
– Потому что они заметят.
– Ну и что? Мне-то какое дело? Это законом не воспрещается.
– Правда. Но мне кажется, лучше не привлекать их внимания.
По природе Мэтью был внимательным и дотошным наблюдателем. Кроме того, он часто проявлял гораздо большую осторожность, чем его друг.
Коллин пожал плечами и принял прежнюю позу.
– Мэт, как ты думаешь, что они здесь делают? – спросил он. – До Девондейла никогда никто не добирается.
– На границе опять неспокойно, – сказал Мэтью. – Мы с отцом встретили Харола Лонгверса по дороге сюда, и он нам об этом рассказал.
Внезапно заинтересовавшись, Коллин спросил:
– Что значит «неспокойно»?
– Идут бои.
– Бои? А кто с кем бьется?
– Солдаты из Алор-Сатара с войсками Крелина. Харол сказал, что был в Стурге и там об этом услышал.
Коллин негромко присвистнул:
– Значит, это опять Дурен? Как ты думаешь, мы с ними будем воевать?
– Не знаю. Хочу надеяться, что не будем. По рассказу купца, пока что это больше похоже на мелкие схватки, но и в этом ничего нет хорошего. Кстати, разве мы не собирались тут встретиться с Дэниелом? Где же он?
– Он пошел с Ларой и Карли, а я остался помогать Маргарет, – ответил Коллин. – Так что мы уже опаздываем.
Услышав имя Карли Кумза, Мэтью перестал улыбаться. Не то чтобы Карли был плохим парнем, но его общество не доставляло удовольствия. Когда он говорил, то придвигался слишком близко к собеседнику и был склонен часами болтать на самые скучные и бессмысленные темы. По крайней мере, Мэтью они казались бессмысленными. По правде говоря, он всегда невольно чувствовал себя виноватым из-за того, что избегал Карли, и как-то раз даже попытался принять его в круг друзей, но почти все в один голос порешили, что Карли слишком действует на нервы, чтобы с ним долго общаться. Мэтью предполагал, что Карли просто не умеет вести себя иначе. У него и родители были такие же – чуть не прислонялись к твоему лицу, когда с тобой говорили.
«Может, у него хоть дети будут нормальными», – подумал Мэтью.
Как и множество других городских подростков, Карли регулярно посещал фехтовальные занятия отца Томаса. К сожалению, Карли свое умение не развивал. Год за годом он действовал все так же, год за годом его тактика оставалась неизменной. Защищая грудь, он всегда старался больше, чем нужно, и отводил клинок слишком далеко от туловища, так что небольшой участок сбоку – прямо под правой рукой – оказывался открыт. Почти все фехтовальщики провинции знали об этой его слабости и пользовались ею. Парировав удар, они сами нападали, быстро проводя свой меч под мечом Карли, и наносили ему удар по бедру. Он приходил просто в бешенство, и после схватки он уходил, прихрамывая, с красным, как морковь, лицом и горько жаловался на то, как «повезло этому счастливчику».
Как-то раз во время состязания с командой соседнего города, когда Карли в третий раз подряд потерпел поражение, Дэниел, еще один друг Мэтью, отозвал Карли в сторонку и объяснил ему, что он делает неправильно. Но его советы Карли совершенно не воспринял. Будто ничего не слыша, он отвечал: «Невероятно, что ему удалось меня достать таким образом. Везет же некоторым, а?» Дэниел только головой покачал.
К тому моменту, когда подростки увидели перед собой небольшое серое здание церкви, Мэтью успел уже проиграть в голове по крайней мере пять различных сценариев, по которым могло развиваться состязание, и сердце его учащенно билось. Вот уже целый месяц он не мог думать ни о чем другом, и теперь при приближении этого важнейшего события он начал ощущать спазмы в желудке.
Некогда церковь была светло-коричневого или желтого цвета, но течение лет сделало ее тускло-серой. Над двойными входными дверями незадолго до того устроили витраж, которым прихожане очень гордились. Справа от церкви стоял дом отца Томаса, а с другой стороны – несколько домов в начале Северной Кольцевой дороги, ведшей из Девондейла в Грейвенхейдж.
– О-хо-хо, – сказал Коллин, – служба-то, похоже, закончилась.
Увидав людей, выходивших из церкви, Мэтью тихонько выругался. Он терпеть не мог огорчать отца Томаса. Не то чтобы священник стал его укорять – нет, но все равно даст почувствовать, что ты поступил дурно. Оба подростка ускорили шаг. К счастью, несколько человек задержались, беседуя между собой, как обычно случалось после службы шестого дня.
Едва Мэтью начал придумывать, что он скажет отцу Томасу, как какое-то движение за деревьями отвлекло его.
– Ты что, Мэт? Мы и так опаздываем, – сказал Коллин.
– Я… мне показалось, будто что-то движется между деревьями у дома Сайласа Олмана.
– Где?
– Вон там, слева. – И Мэтью показал пальцем.
– Я ничего не вижу, – сказал Коллин. – А что это было?
– Не знаю… что-то такое…
– Наверное, просто сам Сайлас. Это ведь его дом. Ну идем, – сказал Коллин и потянул Мэтью за рукав.
– Может, ты и прав…
– Эй, что с тобой?
– Все нормально, – ответил юноша, встряхнув головой. – Немного нервничаю, наверное из-за состязания, – вот и все.
– Расслабься, Мэт.
Мэтью молчал: что-то белое снова шевельнулось вдалеке между деревьями.
«Может, Коллин и прав, – подумал он. – Наверное, это сам Сайлас».