Наш следующий визит — в двухэтажный дом старого города, что стоит прямо за городской стеной. Хозяин показывает его туристам. Все остальные дома закрыты, и туда не принято водить посторонних. Это двухэтажное строение, подобно другим домам старого города, сделано, как уже говорилось, из саманного кирпича, стены его обмазаны глиной и разрисованы типичным сахарским орнаментом. Через низкую входную дверь попадаем в темную прихожую, откуда ведут двери в кладовые для зерна, утвари и в загон для скота. Внутренние помещения и идущая на второй этаж лестница побелены известью, называемой «милус».
Центральной частью дома является гостиная, куда попадаешь сразу с входной лестницы. В потолок над лестницей на всем протяжении двух пролетов вмазаны разноцветные осколки фаянсовой посуды. В доме дверей нет. Справа от дверного проема высотой в человеческий рост сделано углубление, где с одной стороны стоит горшок «бухур» для воскурения благовоний, а с другой — масляный светильник «энар». Воскуривают, как правило, изготовляемые по гадамесскому рецепту благовония «уд гумари». Словом «уд» в арабских странах называют сандаловое дерево; вероятно, оно и составляет основу этого воскуряемого вещества. Наличие светильника и горшка для благовоний глубоко символично и имеет смысл отогнать, не допустить злых духов, которые могут попытаться проникнуть в дом: ведь благовония отгоняют дьявола и питают богов, обитающих, по древнесемитским представлениям, на небесах. Во всех религиях огонь и свет всегда считались очищающей субстанцией.
Потолок в гостиной очень высокий. Перекрытия сделаны из пальмовых досок и лап. Треугольные и квадратные отверстия под потолком служат для вентиляции и для освещения: окон или других источников света в комнате нет. Все стены гостиной увешаны небольшими, диаметром 15–20 сантиметров, медными тарелками, называемыми «таманаст». Раз в год, в мусульманский праздник — день рождения пророка Мухаммеда, эти тарелки снимаются и начищаются до блеска. Гид объяснил нам, что таманаст являются как бы отражателями света, падающего из отверстий под потолком; этим же целям служат несколько больших зеркал в багетовых рамах и многочисленные зеркальные осколки, вмазанные в стены на лестнице и в гостиной.
Это объяснение мне представляется несколько упрощенным. Дело в том, что в религиозных представлениях многих народов, в том числе русского, зеркало может отражать только сущее, телесное, а любой оборотень или злой дух, принявший человеческий облик, не имеет зеркального отражения и, следовательно, может быть сразу же разоблачен. По представлениям туарегов и других жителей Гадамеса, пустыня населена добрыми и злыми духами, и недаром на каждом перевале или трудном переходе люди ставят доброму духу камень, чтобы он не обошел их своими милостями. Ну а если злой дух проник в город или в дом? Как его можно разоблачить? Только посредством зеркала, в котором он не отражается. Возможно, такое заключение и несколько поспешно. Но нельзя забывать, что большие зеркала были важным предметом торговли и их с большими предосторожностями развозили по пустыне туареги и караванщики из Гадамеса.
В правом углу гостиной — крошечная комнатка-ниша размером примерно 2x2 метра, Вся застланная тюфяками и коврами. Над ней сделан небольшой свод в виде купола, поэтому она так и называется — «кубба» (купол). Вход в нее открытый, без дверей, украшен орнаментом. Это место отведено для проведения первой брачной ночи жениха и невесты. Здесь же женщина после смерти мужа сидит в траурных одеждах, как нам сказали, четыре месяца и десять дней.
Узкая лестница из гостиной ведет на второй этаж, где расположена кладовая. Здесь, например, находится верблюжье деревянное седло (по-туарегски «тарик», что по-арабски значит «дорога») и небольшой глиняный горшок, именуемый туарегами «акус», а арабами — «кадах» (кстати, этим словом в некоторых арабских странах обозначают меру сыпучих тел). Поскольку жизнь города связана с караванной торговлей, то в кладовой хранится много предметов верблюжьей сбруи, названия которых мне говорит хозяин по-туарегски: «тагант» — поводья узды для верблюда, сделанные из простой кожи; «тигунен» — те же поводья, но богато украшенные кистями из цветной кожи; «таживерт» — бурдюк для воды; «агрудж» — переметная сумка у седла. А вот туарегские тапочки с ремешком, охватывающим большой палец, на широкой подошве, называемые «игатеман». Тут же и нехитрые кухонные принадлежности: сито с кожаным дном — «гурбан»; деревянная ложка — «тсукальт»; конусообразная крышка из пальмовых листьев — «тавалилт», которой прикрывают еду, чтобы она не пылилась и не остывала. Среди предметов кухонной утвари вижу кинжал — «тейлак».
Еще в музее Триполи я видел несколько кинжалов туарегов, по форме отличающихся от общепринятых клинков, что обусловлено, видимо, тем, что туареги носят это оружие несколько необычно. Маленькие кинжалы прикрепляются к левой руке выше локтя, на бицепс, более крупные — вкладываются в левую ладонь, при этом рукоятку помещаю! таким образом, что лезвие идет вдоль руки, до подмышки. У больших туарегских кинжалов металлическая планка, которая разделяет клинок и рукоятку, делается на самом верху рукоятки. Именно за эту планку туарег выхватывает свой кинжал из левого рукава. На всех картинах туарегов изображают в просторных плащах, со щитом и большим копьем. В широких плащах можно спрятать любое другое холодное оружие.
Последний объект в доме — это «ажурер», т. е. кухня, сделанная в виде пристройки на крыше дома. Здесь царство женщин, и я теперь воочию убеждаюсь в правильности слов своих ливийских знакомых, которые говорили о двухэтажном Гадамесе, где первый этаж дома занимают мужчины, а второй — женщины. Сверху видно, что старые дома Гадамеса представляют собой сплошной массив, крыши отделены друг от друга невысокими стенками, гак что при необходимости женщина по крышам может, не спускаясь в темные переулки, попасть в любой конец города. Кухня топится дровами и кизяком по-черному, а вверху сделаны отверстия, через которые выходит едкий дым. Очаг сделан в виде продолговатого глиняного выступа, прижатого к наружной стене и имеющего четыре разновеликих отверстия для горшков. Каждый горшок, «кыдр», по размеру соответствует отверстию, называемому «мансаб». Может быть, это случайно, но «ман-саб» по-арабски означает «должность».
Больше всего меня поразили орнаменты, которыми разрисованы внутренние стены домов. Истоки традиционной культуры жителей Гадамеса теряются в глубине тысячелетий. Она впитала в себя представления кочевников, оседлого населения оазисов Сахары, арабского населения и других народов. Символы всегда играли и играют огромную роль в повседневной жизни. Они призваны оберегать от злых духов и, наоборот, поощрять добрых на добрые дела, способствовать сохранению здоровья, давать удачу в торговле, охоте и ратных делах. Вот орнамент в виде солнца с семью лучами, загнутыми по ходу часовой стрелки. Это символ вечного движения, вечной жизни, причем число «семь» тоже несет в себе большой смысл, который восходит еще к религиозным представлениям древних жителей Месопотамии. Да и у нас семерка не простое число. Вспомните: «Семь раз примерь, а один отрежь», «У семи нянек дитя без глазу» или «Семь верст до небес», «Семи пядей во лбу», «Семь пятниц на неделе» и т. д.
Не только сами геометрические и растительные орнаменты, но и краска, которой они сделаны, видимо, несут в себе определенный смысл. Смотрю на большой, вытянутый острием вверх неправильной формы четырехугольник, разбитый на четыре части. Две из них — верхняя и нижняя — выкрашены в зеленый цвет, две другие — в желтый. От верхней точки этой фигуры вертикально отходит одна толстая линия, которая заканчивается рогулькой. Две другие от той же точки идут в стороны, и каждая из них перечеркнута короткими поперечными линиями. Мне кажется, что автор изобразил что-то похожее на огород или сад, где зелень символизирует жизнь, траву, воду, а желтый цвет — пустыню. Не случайно именно от зеленого поля тянутся вертикальная линия и две боковые, что вполне может представлять пальму — самое большое и полезное дерево в пустыне.