Молодые ребята и девушки приносят нам маленькие стаканчики с крепким зеленым чаем и пирожные. Судя по всему, они — студенты. Они же наводят здесь порядок: таскают какие-то предметы, смахивают с них пыль и т. п. Скорее всего именно они и есть те самые помощники, о которых только что вскользь упомянул Мухаммед.
— Я назвал свое собрание Галерея Джадо, — отвечает он на мой вопрос. — Джадо — небольшой древний городок примерно в 200 километрах к югу от Триполи. Но это имя я взял сознательно, чтобы через свою галерею привлечь внимание к этому городу, к нашей истории.
Меня поразили дальновидные замыслы Мухаммеда. В детстве, когда меня впервые повели в Третьяковскую галерею, я первым делом поинтересовался, почему она называется Третьяковской. Имя собственное выступает на передний план, привлекает внимание. Здесь Мухаммед психологически грамотно заострил интерес на небольшом городке, его истории и истории своей страны.
Я абсолютно уверен: многие считают его чудаком и полагают, что деньги от проданной мебели он мог бы использовать с большей для себя пользой. Но мне симпатичен этот бескорыстный чудак с наружностью д’Артаньяна, который натащил в цех своей фабрички различные старинные предметы, открыл галерею, назвав ее именем города Джадо, и пускает осматривать свою коллекцию всех — ливийцев и иностранцев, получая, правда, с последних плату в виде одной пословицы за визит.
— Будьте добры, посмотрите на этот бетонный забор, — говорит Мухаммед, когда мы вышли из музея. — За ним — здание средней женской школы. Дирекция ее разрешила разрисовать этот забор, который смотрит на мою галерею. Здесь прямо интернационал! Каждый иностранец, побывавший в «Джадо», по моей просьбе рисовал на заборе картину и ставил под ней название своей страны.
Школьный забор тянется на целый квартал, и каждая картина занимает пролет между двумя бетонными столбами. Читаю подписи: Индия, Филиппины, ГДР, Польша, Япония, Нидерланды. И вдруг взор останавливается на огромном медведе в сапогах, косоворотке и с балалайкой в руках. Страна не указана, но Мухаммед смущенно говорит:
— Да, да. Это ваша картина. Она нарисована вашими специалистами.
Вот уж действительно «ложка дегтя». Большое удовольствие от посещения Галереи Джадо, от общения с умным, интересным собеседником было омрачено вот этим медведем с балалайкой, нарисованным на бетоне в качестве символа нашей Родины.
Так случилось, что в тот же день я встречался с нашими специалистами, работавшими в Бенгази.
— Нет! Наши ребята не рисовали этой картины, — категорически заявляет Евгений Трофимович Осипов, как здесь говорят, начальник бурового контракта, которому я рассказал о визите в музей и злополучной картине. Он возглавляет группу в 240 наших нефтяников, которые по заказу Ливийской национальной компании бурят на нефть скважины в Ливийской пустыне. В Бенгази это самая большая группа советских специалистов.
— Мы — технически грамотные люди, и рисовать балалайку?! Никогда не поверю! Это же провокация, — кипятится Осипов. — Надо же так выставить нас! Нет, с этим надо разобраться.
Мы сидим с Евгением Трофимовичем в его небольшом кабинете, стены которого увешаны диаграммами и картами. Советские нефтяники работают в районе Сарир, расположенном в 600 километрах к югу от Бенгази, куда их доставляют на специальном самолете. Работают они в полевых условиях 21 день, затем на неделю возвращаются в Бенгази на отдых, а в Сарир вылетает другая бригада. В каждой бригаде — от 45 до 50 человек. Дом, где мы беседуем с Осиповым, и есть гостиница, в которой отдыхают наши товарищи.
— Мы работаем в Ливии с мая 1979 года, — говорит Осипов. — Коллектив включает как инженеров, так и рабочих массовых специальностей: буровиков, бульдозеристов, дизелистов и пр. У многих за плечами большой опыт — Тюмень, Башкирия, Средняя Азия.
Мне известно, что в нефтяной промышленности, особенно за рубежом, господствуют американские стандарты, и поэтому выдержать конкуренцию с западными фирмами нашим буровикам довольно непросто, тем более что этот буровой контракт — подрядный. Мне также известно, что наши нефтяники работают в Индии и Ираке, и работают хорошо. Ну а как же здесь, в Ливии? Извлекаемые запасы нефти в этой стране оцениваются в 3,5 млрд, тонн, открыты недавно и разрабатываются с 1961 года. После Сентябрьской революции 1969 года молодые армейские офицеры во главе с Каддафи, взявшие власть в свои руки, стали проводить политику национального возрождения Ливии. Нефтяные богатства были национализированы, и для их разработки были приглашены на подрядных условиях 11 западных нефтяных компаний. Среди них — несколько американских, в том числе «Оксидентал петролеум корпорейшн» известного Арманда Хаммера.
— Конкуренция, конечно, большая, — отвечает Осипов. — Ведь здесь работают опытные специалисты из американских, канадских и западногерманских компаний, пользующихся мировой и, прямо скажу, заслуженной известностью. Ливийцы поэтому сначала относились к нам с недоверием, не зная нас и нашу работу. Но постепенно все наладилось. Сейчас мы уже не новички, действуют буровые установки № 4 и № 5, созданы транспортная группа, производственная база. За время безаварийной работы мы пробурили 110, скважин, прошли 330 километров. Это ведь что-то значит. Ливийцы это видят и понимают.
Об успехах наших нефтяников мне говорили в московском управлении буровых работ Всесоюзного объединения «Техноэкспорт» и в Триполи. По многим техническим показателям наши буровики в Ливии обошли своих товарищей, работающих в других странах. В Ливийской пустыне они демонтируют и перевозят буровую установку, например, в четыре раза быстрее, чем наши же специалисты в СССР или в других странах. Каждый специалист здесь фактически владеет несколькими профессиями, а благодаря 60 рационализаторским предложениям в 1984 году появилась возможность повысить производительность труда и высвободить несколько десятков человек.
Мне вспоминается выступление Осипова на одном совещании в Триполи. Называя причины производственных успехов, он напирал на то, что плановость в работе и обеспеченность оборудованием есть и будут, но главный фактор успеха — это человек. Находясь в коллективе, мы концентрируем внимание на человеке, — сказал Евгений Трофимович. — Ведь из кабинета человека не видно. Каждый рабочий или специалист — мой союзник и единомышленник. Отсюда лично я избегаю приказных форм. Продуктивно работать из-под палки нельзя, это поняли еще в Древнем Риме. Хорошее настроение, удовлетворение результатами труда повышают производительность, цементируют коллектив.
Сегодня ставится задача работать не просто хорошо, а на уровне лучших мировых достижений. И предстоит ее решать не только производственным коллективам внутри нашей страны, но и нашим специалистам за рубежом, тем более в такой стране, как Ливия, которая расплачивается с советскими организациями столь нужным нам сырьевым товаром — нефтью.
— Резервы есть и будут всегда, — заверил тогда Осипов. — Например, у нас отличные буровые установки и хорошие специалисты, но мала мобильность. Наши установки — на гусеничном ходу, у западников — на колесном. Поэтому мы и тащимся четыре километра в час, а могли бы быстрее. К тому же с меньшим риском преодолевали бы барханы и впадины в Ливийской пустыне. Дайте мне колеса, и я буду двигаться в пять-шесть раз быстрее. Или взять вопрос совмещения профессий. Делаем это и будем делать, но получается как-то нелегально, что ли.
Уже в Триполи я узнал, что аттестацию специалистам, работающим на буровых установках, должна давать специальная комиссия Горного надзора СССР. Такой комиссии в Ливии, естественно, нет; предусмотреть направление из Советского Союза специалистов с рядом нужных совмещенных профессий трудно.
Мне рассказали о работе канадской фирмы, которая хорошо иллюстрирует выгодность совмещения профессий. На площадку этой фирмы приходит грузовая автомашина с 20-тонным морским контейнером. Водитель выходит из кабины грузовика, садится за рычаги бульдозера и выравнивает площадку под контейнер. Затем он подгоняет кран и, набросив трос, выгружает контейнер, после чего уезжает на грузовике на базу. Один человек с тремя специальностями! У нас эту операцию будут делать трое — водитель большегрузного автомобиля, бульдозерист и крановщик, хотя среди наших товарищей есть немало лиц, которые могут совмещать три специальности и более.