23 октября 1942 года 8-я армия британского генерала Монтгомери прорвала фронт итало-немецких войск и погнала фашистов к границам Туниса. Министр иностранных дел фашистской Италии Чиано (в 1943 году участвовавший в заговоре против Муссолини и казненный фашистами) в эти дни 1942 года сделал следующие записи в своем дневнике:
«5 ноября. Крушение нашего фронта в Ливии.
8 ноября. В полшестого утра мне позвонил Риббентроп, чтобы сообщить о высадке американцев в портах Алжира и Марокко. Он был очень нервный и хотел знать, что мы собираемся делать.
12 ноября. В Ливии Роммель бежит сломя голову. Большие трения между немецкими и итальянскими войсками… Дело доходит даже до перестрелок. Немцы забрали для своих нужд все грузовики, чтобы драпать побыстрее, и оставили наши дивизии в пустыне, где масса людей умирает от голода и жажды»[35].
Под напором английских войск, в составе которых воевали польский и чехословацкий батальоны, один за другим пали ливийские города. 20 ноября 1942 года был взят Бенгази. Немцы и итальянцы бежали вдоль побережья залива Большой Сирт, оставляя раненых и убитых, бросая грузовики, склады боеприпасов и военного снаряжения. Это совпало с высшим напряжением боев на Волге. 19–21 ноября советские войска завершили окружение 330-тысячной армии Паулюса, в декабре блокировали попытку освободить окруженную немецкую группировку и затем приступили к ее ликвидации. В конце января — начале февраля 1943 года остатки армии Паулюса, именем которого была названа одна из центральных улиц ливийской столицы в период фашистского господства, сдались в плен. 22 января 1943 года граф Чиано записывает в своем дневнике: «Прорыв в Сталинграде, отступление почти по всему фронту, неминуемое падение Триполи. Роммель, кажется, вновь повел дело так, чтобы спасти свои силы и оставить на гибель наши. Муссолини взбешен этим и намерен отплатить немцам. Он очень расстроен падением Триполи, но не теряет надежды на возможность контрнаступления из Туниса, чтобы отвоевать город. Так он продолжает тешить себя иллюзиями, закрывая глаза на суровую реальность, которую отныне видят все»[36].
В течение трех лет в Северной Африке бушевало пламя войны, оставившее глубокие шрамы на лике Земли. Сотни остовов сгоревших танков и бронемашин, разбитых орудий усеяли обочины дороги Триполи — Бенгази. И везде — горы стреляных гильз, сотни гектаров вырубленных оливковых деревьев и пальмовых рощ, засыпанные колодцы, сотни минных полей и складов с боеприпасами, оставленными итальянцами, немцами и англичанами. Ни на одном театре военных действий за прошедшую войну не было использовано такого огромного количества мин, как в Ливии. Здесь нет природных препятствий, бетонированных укрытий или системы земляных укреплений. Все это заменили мины, которые щедро, без карт и системы, рассеивались вдоль дорог, вокруг стратегических населенных пунктов и укреплений.
Сразу после 1943 года в Ливии были предприняты попытки очистить территорию от следов войны. Спекулянты бросились скупать у англичан превратившиеся в металлолом разбитые танки и миллионы латунных гильз от снарядов. В 1945 году только в порты Киренаики — Тобрук и Бенгази — со сборных пунктов в пустыне грузовики доставляли ежедневно до 150 тыс. килограммов мин и неиспользованных боеприпасов, чтобы сбросить их в море. Примерно такое же количество взрывали в местах, слишком удаленных от моря. В течение двух первых лет после окончания войны ежедневно в Ливии уничтожалось до 1 млн. килограммов боеприпасов. Уничтожались, но, видно, не уничтожены до конца. Поэтому и сейчас, когда уже давно отгремели последние выстрелы последней мировой войны, время от времени в пустыне у забытого колодца или на обочине караванной тропы раздается взрыв: забытая старая мина или снаряд оборвали жизнь еще одного ливийца.
В годы итальянской оккупации (1912–1943) Ливия потеряла 750 тыс. своих жителей — огромное число для страны, население которой сегодня немногим более 3 млн. человек. И все это — результат массовых расстрелов и депортации в Италию, гибели людей в концентрационных лагерях, на минных полях, во время бомбежек и артобстрелов. Правда, размах у дуче был несколько меньше, чем у Гитлера и его сподручных, заливших кровью Европу и Советский Союз. В Триполи создан и работает Центр по изучению борьбы ливийского народа против итальянских оккупантов. Здесь собраны фотографии разрушенных войной городов и сел, массовых казней ливийских патриотов, концентрационных лагерей.
…Уезжаем из Бенгази рано утром. Большой современный город только просыпается. В центре осталось лишь несколько старых зданий да монументальный двухкупольный кафедральный собор, построенный по приказу Муссолини и представляющий собой смесь всех архитектурных стилей. Ведь Бенгази, от которого зависела судьба воюющих армий в Северной Африке, регулярно подвергался бомбардировкам как державами «оси», так и союзниками. Город был превращен в развалины, а порт загроможден затопленными кораблями. Сейчас Бенгази — практически новый город с кварталами современных домов, красивой набережной и портовым молом, удобными развязками дорог и целым комплексом университета Гар-Юнис. Небольшой населенный пункт, принадлежащий ранее арабскому племени бенгази, превратился в центр муниципалитета Бенгази, в символ возродившейся Ливии — страны, опаленной зноем пустыни и 30-летней фашистской оккупации.
Отличное шоссе соединяет Бенгази с Триполи. Старая автострада, лихорадочными темпами строившаяся еще итальянцами в 1935–1937 годах, была разбита и разрушена гусеницами танков и артобстрелами. Быстро минуем города Аждабия, Мерса-Брега, Рас-Лануф. К двум последним выходят нефте- и газопроводы от нефтяных полей в Ливийской пустыне. Мерса-Брега — нефтеналивной порт, в Рас-Лануфе недавно построен большой нефтеперегонный завод. Около этих городов полотно дороги расширяется и превращается в посадочную полосу для небольших самолетов, которыми пользуется администрация иностранных нефтяных компаний, порта и нефтеперерабатывающего завода.
В месте, где до Мисураты остается 140 км, от автострады почти под прямым углом отходит отрезок старой дороги. Выхожу из машины. На обочине у поворота лежат покореженные автомашины, не вписавшиеся в него на большой скорости. Внизу, под откосом, — старые, полуразрушенные итальянские казармы, подходящие к дороге. Другие постройки, тоже разрушенные, видны вдалеке, у берега моря. Колючая проволока и спираль Бруно с мелкими в виде топориков ножами, названная по имени итальянского изобретателя времен первой мировой войны, говорят о том, что здесь находился военный пост. Бродя среди построек, оккупированных сегодня голубями и воробьями, нахожу позеленевшую гильзу винтовочного патрона. Затем еще одну — от пистолетного патрона. Видно, здесь шли бои. Кто кого атаковал? Кто прятался за дьявольским изобретением инженера Бруно? Солдаты оккупационной итальянской армии или изнывающие от жары солдаты генерала Роммеля? Строители новой автострады обошли опасный участок и выпрямили трассу. И сейчас этот кусок старой дороги с разрушенными казармами и колючей проволокой остался музеем бессмысленной бойни под африканским небом, кровавой страницей в истории ливийского народа.
БУ-НУГЕЙМ,
ИЛИ ЛЮБИТЕЛЬСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ
На середине пути от Мисураты до оазиса Джофра находится небольшой оазис Бу-Нугейм (Бу-Нджем) — всего несколько десятков пальм и колодцев, бассейны, представляющие собой зацементированные корыта, куда заливается солоноватая вода для овец и верблюдов. Слева по движению расположены несколько одноэтажных домиков и мечеть с остроконечным минаретом, справа — бензоколонка и ремонтные мастерские. Типичная караванная станция в пустыне. Только теперь верблюдов заменили автомашины, а узкую тропу через устланную камнями пустыню — широкая автострада, построенная западногерманской фирмой «Бельфингер — Бергер».