Скорость движения на дороге ограниченна. Зеленые щиты у обочины определяют максимальную скорость для всех видов транспорта: для легковых автомашин —100 километров в час, автобусов — 80, грузовиков — 60 километров в час. Скоростной ездой в Ливии лучше не увлекаться, ибо все нарушители наказываются большими штрафами или даже подвергаются тюремному заключению. Но борются здесь с превышением скорости не только штрафами и тюрьмой. Весьма красноречивы, например, такие плакаты на ливийских дорогах: «Отец! Не спеши! Я терпеливо жду тебя дома!» или: «Не спеши! Смерть все равно быстрее!»
При выезде из Бу-Нугейма в сторону Джофры стоит развалившийся итальянский форт — сложенное в виде каре сооружение высотой в три человеческих роста с казармой для солдат, кельями для офицеров и с водонапорной башней в центре. У современных решетчатых металлических ворот — серая вывеска: «Форт капитана Мандате, 1929». Кто такой капитан Мандато и почему его именем назван этот форт, находящийся в 200 километрах от побережья? Скорее всего какой-нибудь итальянский вояка, который стоял с гарнизоном в Бу-Нугейме и был сражен во время карательной операции пулей ливийского патриота. 1929 год был как раз временем активной колонизации Ливии итальянскими фашистами.
Брожу по брошенному, полуразрушенному форту. Деревянные двери в комнатах офицеров выбиты. В одной из них сложены мешки с окаменевшим цементом с фабричной маркой «Цементный завод города Хомс, Ливия». Замечаю подновленные ступени лестницы, ведущей к верхним амбразурам. Вот для чего, вероятно, понадобился цемент. Лестница, как и стены форта, сложена из светло-серого и желтого песчаника.
В одном из больших сараев, прямо у входа в него, лежит груда керамических черепков, в том числе горлышки и ручки от сосудов, нижняя массивная часть грубых амфор, похожая на головку большого артиллерийского снаряда. К металлическому шесту прикреплена табличка «Археологическая зона». Неужели осколки от старых амфор дали повод назвать итальянский форт археологической зоной? Я тщательно осматриваю черепки, чтобы найти хоть одну буковку, по которой можно было бы определить их возраст. Но все напрасно. Может быть, вывеска относится к самому форту и керамические обломки представляют собой осколки современных «зиров» — кувшинов для хранения масла и воды?
Теперь я уже заглядываю в каждую комнату, шарю глазами по полу в надежде найти какой-либо интересный предмет. Во многих офицерских кельях и в солдатской казарме — сугробы желтого песка. В центре водонапорной башни — овечий помет; сюда на ночь, видимо, загоняли овец. Кто-то из моих спутников поднимает позеленевшую гильзу от винтовочного патрона и раздавленную пластмассовую пуговицу.
В одной из комнат валяются пустые рваные коробки с надписями по-французски: «Итальянские экспонаты», «Осколки амфор», «Геологические курьезы». Но коробки пусты, в комнате вроде ничего больше нет, кроме кучи песка. Вдруг нахожу кусочек кремня. Может быть, это и есть «геологический курьез», а сваленные в кучу обломки амфор в сарае — те самые амфоры, которые были обнаружены и упакованы в коробки? Но почему надписи на французском языке? И почему содержимого коробок нет, а сами коробки оставлены? У меня такое впечатление, будто школьники со своим учителем собирали экспонаты для краеведческого музея и наиболее интересные из них взяли в школу, а все остальное за ненадобностью бросили в сарае и этой комнате старого итальянского форта, названного именем забытого капитана Мандато.
Новая дорога, идущая от побережья Средиземного моря через оазис Джофра в город Себху, считающийся центром ливийской Сахары, построена вдоль старого узкого шоссе. Через каждые 50–60 километров у старого шоссе стоит постоялый двор — «хана» — одноэтажное здание в виде буквы «П» с короткими крыльями. Сейчас эти здания почти разрушены, стены исписаны именами и датами: дурная привычка туристов оставлять свои следы докатилась и сюда, до границ великой африканской пустыни.
В Ливии представлены три классических вида пустынь Сахары, которые различаются по рельефу и поверхности и поэтому имеют разные названия. Щебнистые пустыни (о них уже говорилось) — это хамада. На карте страны есть Хамада-эль-Хамра и Хамада-Тингерт. Галечниковые пустыни называются «реги», а глинистые — «серир». Последних особенно много на территории Ливии: Серир-Каланшо на востоке страны, Серир-Киапо на юго-востоке, Серир-Тибести на юге, Серир-эль-Каттуа в центре и др. Возникновение глинистых пустынь не случайно. Примерно 300 млн. лет назад на территории сегодняшней Ливии плескалось Палеосахарское море, в которое впадала нынешняя река Нигер. Его наибольшие глубины приходились на северо-восточные районы страны, а в Джофре находился один из его мелководных заливов.
В алжирской и ливийской Сахаре пески занимают пятую часть площади. Песчаные массивы в пустынях связаны с понижениями рельефа. Они называются «эрг», и на картах Северной Африки мы встречаем Большой Восточный Эрг (Алжир, Тунис), Большой Западный Эрг (Алжир). Однако в самой Ливии пространства, занятые песками, именуются просто «рамлет» — «пески» (например, Рамлет-Каланшо) или «идехан» — «впадина» (например, Идехан-Мурзук и Идехан-Убари).
Слева вдоль дороги бегут две линии электропередачи, а за ними поднимается безымянная гряда барханов чистого темно-желтого песка. Эти барханы высотой около 100 метров, как театральная декорация на заднем плане сцены, служат фоном для пирамидальных ажурных опор электропередачи и отдельных деревьев. За песчаной грядой темнеют горы. Низкие места густо усыпаны щебенкой, как будто недавно прошел каменный дождь. Там, где близко к поверхности подходят соленые подпочвенные воды, зеленеют кустики солянок. Самые смелые растения подбираются к подножию песчаных гор.
Встречные машины попадаются редко, но чувство заброшенности, одиночества совсем не ощущается. Через каждые 17–20 километров стоят ретрансляционные телебашни с двумя антенными дисками и небольшой пристройкой внизу, где находятся дизель-генератор и комната для обслуживающего персонала. На обочину съехало несколько грузовиков с большими прицепами, которые забиты стоящими в них овцами. На высоком бархане замечаю темные вертикальные черточки и не могу не удивиться силе природы, позволившей деревьям вскарабкаться на гребень песчаной горы. Вдруг вижу, что черточки движутся, а внизу зеркальными окнами поблескивает большой туристический автобус.
В оазисе Джофра находятся три населенных пункта: Хун, Сокна и Уаддан, с которыми мы ознакомились за несколько дней, переезжая из города в город. Самый большой из них — Хун. Это административный центр муниципалитета Джофра, и сюда недавно по решению руководства Ливии переведены государственные учреждения. Мы получили представление об этом городке, покрутив по его улицам с небольшими административными зданиями и строящимися домами. Всюду — финиковые пальмы. Прямо за городом разбиты небольшие участки новых посадок этих пальм. Я видел, как на одном из них хлопотал хозяин: с небольшого грузовичка он бережно снимал замотанные в сырую мешковину саженцы и аккуратно опускал их в полуметровую яму. Это было в конце ноября — самое подходящее время для посадок.
В Сокне нас подвезли к небольшому саду, где росли пальмы, апельсиновые и лимонные деревья. Сделанная из тростника и досок беседка на бетонном постаменте была увита душистым арабским жасмином и бугенвиллеей. В Сокне создан крестьянский кооператив, который выращивает салат, картофель, лук, помидоры и другие овощи для местных жителей и работающих здесь иностранцев. А последних здесь немало: югославы тянут линию электропередачи, голландцы строят дороги, болгары и пакистанцы сооружают жилые дома. И кооператив всех снабжает свежими овощами. Лёссовые красноземы довольно плодородны, а пресная вода в 50 пробуренных скважинах находится на глубине 280–350 метров.
Главная проблема здесь — нехватка рабочих рук для обработки земли и сбора урожая. Работа на земле в арабских странах всегда считалась, говоря современным языком, непрестижным занятием по сравнению со службой в армии или торговлей. Ливия в этом отношении не является исключением, и поэтому заставить новое поколение ливийцев работать на земле, особенно в таких отдаленных от больших городов и культурных центров районах, как Джофра, довольно трудно. Тем более что грамотные люди нужны и в армии, и на современных промышленных предприятиях, и в учреждениях. Вот почему среди крестьян, которых мы увидели в этом саду, было несколько египтян, которые прибыли сюда по контракту. Правда, египтяне собирались уезжать: ливийские власти запретили перевод денег за границу, тем самым лишив иностранных рабочих главного стимула их труда здесь, вдали от родины.