Мунджи действительно оказался любезным и знающим мастером. Когда я, например, не мог понять слово «аллюш», он принес из угла старую овчину и, потрясая ею перед моим носом, терпеливо объяснил, что здесь, на острове Джерба, да и в Тунисе вообще, овца называется «аллюш». В углу мы заметили человека. В темноте сарая он показался молодым, но, когда встал и подошел к нам, мы увидели очень старого и очень худого мужчину. Он сидел в углу и сучил шерстяные нитки с помощью «нданам» — вертикального колеса с ручкой.
Из восьми станков в мастерской используются только два. Нет спроса, хотя ковры, изготовленные Мунджи, совсем недорогие. Лавка и мастерская принадлежат другому человеку, хозяину, а он, Мунджи, работает здесь вместе с этим почти высохшим стариком. Им платят сдельно, с каждого ковра, поэтому, естественно, они заинтересованы в увеличении продажи.
Уходим от Мунджи, нагруженные его изделиями, которые издают специфический запах овечьей шерсти. Несколько Климов я подарил своим московским приятелям.
На крытом рынке в центре Хомт-Сука среди ковров, керамических изделий, поделок из кожи и пальмовых циновок можно встретить изделия ремесленников из золота и серебра. Золотых дел мастера работают прямо в своих лавках, изготавливая брошки, тяжелые и легкие ручные и ножные браслеты. Мастера по серебру свое искусство не любят демонстрировать и работают в отдельных помещениях, часто на дому, передавая свои секреты из поколения в поколение. Среди джербинских ювелиров 99 % составляют лица еврейского происхождения, которые первыми переселились сюда 2,5 тыс. лет назад. В деревне Гриба находится одна из древнейших синагог, построенная в 588 году группой переселенцев из Византии. Если вам доведется с кем-нибудь беседовать об искусстве еврейских мастеров на острове Джерба, то вы обязательно услышите имя мастера Немни, который жил в начале XX века. Его вещи, особенно браслеты и массивные застежки, были изготовлены из особо обработанных серебряных пластин, и никто из последующих мастеров не смог повторить его изделия.
История возникновения украшений из драгоценных металлов и камней и других более простых и доступных предметов уходит в глубокую древность. Наши далекие предки — как мужчины, так и женщины — носили ожерелья из зубов диких животных или обработанных цветных камней. А на храбром воине-наемнике карфагенской армии Мато, ливийце огромного роста с черными курчавыми волосами из романа Флобера «Саламбо», было почетное ожерелье из серебряных полумесяцев.
Любое украшение, по сути дела, несет определенную социальную нагрузку. Люди хотят подчеркнуть свое положение в обществе, свой достаток либо продемонстрировать свой вкус. Свидетельством благосостояния в традиционном представлении тунисцев кроме владения землей и домом являются еще и личные драгоценности женской половины семьи. О богатстве той или иной джербинской семьи судят по тому, как много золотых украшений имеют женщины, а не по тому, есть ли у семьи счет в банке либо акции каких-нибудь компаний. Кстати, приобрести золотые украшения — значит удачно поместить свободные деньги. Это делает, например, невеста, получающая от жениха в качестве подарка некоторую сумму перед свадьбой. В случае крайних финансовых затруднений тунисец может сдать, скажем, два браслета в государственный ломбард, где сразу получит 60 % их номинальной стоимости. Подобная практика распространена повсюду в Тунисе, а на острове Джерба в особенности.
Самая большая проблема для джербинских ювелиров сегодня сводится к тому, чтобы добыть сырье, поскольку золота в свободной продаже нет. Государство выделяет некоторое количество драгоценного металла лишь тем ювелирам, которые сдали экзамен и получили специальный сертификат, свидетельствующий об их квалификации. Поэтому мастера изыскивают средства, чтобы приобрести старые золотые изделия или монеты, которые они переплавляют. Иногда эти старые украшения, идущие в переплавку, нередко сами по себе представляют ценность, но, если они не отвечают современным вкусам джербинцев, их без сожаления отправляют в тигель. Что касается серебра, го оно имеется в свободной продаже и мастера вполне могут приобретать его для изготовления украшений.
Золото и серебро почти всегда сочетаются с полудрагоценными камнями, а также с жемчугом. Джербинские мастера широко используют ляпис-лазурь, считающийся «живым камнем», агат, нефрит и особенно коралл, который добывают в Средиземном море и обрабатывают в тунисском городе Табарка. В джербинских традиционных украшениях отсутствуют из-за своей дороговизны такие драгоценные камни, как бриллиант, изумруд, рубин или сапфир: ведь традиционные украшения делаются в основном для людей среднего достатка, а богачи, если уж им очень захочется, могут купить украшения с драгоценным камнем и за границей.
Техника изготовления большинства украшений, и прежде всего колье и браслетов, — филигрань, заимствованная, как считается, из испанской Андалусии. В качестве доказательства такого заимствования приводят многочисленные факты обнаружения филигранных изделий во время раскопок в районе испанского города Гранада. Из золота и серебра изготавливаются обязательные здесь серьги. Они имеют вид треугольника с подвесками. Традицию изготовления таких украшений следует искать уже в Древнем Египте. Среди ювелирных изделий немало предметов с крупными, в форме кабошона, полудрагоценными камнями. От времен колонизаторов остался обычай делать колье или ожерелье из золотых английских гиней, серебряных долларов, золотых турецких лир и других монет.
Амулеты и талисманы, призванные уберечь от сглаза и принести удачу их обладателю, можно рассматривать как традиционные украшения джербинской женщины.
Здесь главное значение имеет символ изображения, а не материал или манера исполнения. Среди талисманов наибольшей популярностью пользуется изображение «хута», т. е. «рыбы». Еще в античные времена в Карфагене изображение рыбы ассоциировалось с пунической богиней Танит. Флоберовская Саламбо, дочь карфагенского полководца Гамилькара Барки и старшая сестра десятилетнего Ганнибала, стенала по поводу гибели рыб, пасть которых была украшена драгоценными камнями. «Происходили эти рыбы от первобытных налимов, породивших мистическое яйцо, в котором таилась богиня» Танит. Кстати, иногда Саламбо надевала янтарное ожерелье с дельфиновыми клыками, которое рассеивало страхи. Первые христиане, подвергавшиеся гонениям со стороны римских властей, сделали изображение рыбы символом Иисуса Христа, а иудеи считали такой оберег самым действенным средством против сглаза. Так уж, видимо, исторически сложилось, что на острове Джерба смешались представления старых и новых религиозных воззрений, согласно которым изображение рыбы считалось самым надежным средством против жизненных напастей и невзгод.
Следующим после рыбы предпочтительным амулетом является оберег с изображением открытой ладони правой руки, называемой на Джербе «хамса». Европейцы именуют эту руку «ладонью Фатимы», ошибочно полагая, что пять пальцев руки символизируют пять столпов ислама (исповедание веры, молитва, пост, узаконенная милостыня и паломничество). Что касается самого имени Фатима, принадлежащего дочери пророка Мухаммеда, то европейские колонизаторы гак называли всех арабских женщин. Тунисские этнографы полагают, что амулет «ладонь Фатимы» получил распространение лишь в конце прошлого века в связи с появлением в Тунисе французских колонизаторов. А на мой взгляд, это произошло значительно раньше: ведь в X–XII столетиях здесь правила династия Фатимидов, возводившая свое происхождение от дочери Мухаммеда. В любом случае в магии финикийцев и древних египтян цифра пять считалась приносящей счастье, а открытая человеческая ладонь, да еще с глазом, перечеркнутым стрелой, была охранительным символом-амулетом.
Амулет с изображением полумесяца называется «хиляль». Так же как и рыба, полумесяц был символом карфагенской Танит, богини Луны. Та же Саламбо, стоя на краю террасы дворца в Карфагене и созерцая пуну, шептала, обращаясь к богине и примешивая к словам отрывки из гимнов: «Как легко ты кружишься, поддерживаемая невесомым эфиром!.. По мере того как ты нарастаешь или убываешь, удлиняются или суживаются глаза у кошек и пятна пантер. Жены с воплем называют твое имя среди мук деторождения!.. И все зародыши, о богиня, исходят из тьмы твоих влажных глубин… Куда ты идешь? Зачем постоянно меняешь свой образ? То, изогнутая и тонкая, ты скользишь в пространстве, точно галера без снастей, то кажешься среди звезд пастухом, стерегущим стадо…»