Среди амулетов часто встречается изображение головки змеи, тоже восходящее к традициям Древнего Египта. Самым распространенным был оберег с коброй, символизирующей божественное предопределение и царскую власть. Фигурка кобры с раздутым капюшоном, называемая «урей» (знак священной змеи Урей был символом фараона), служила обязательной деталью высокой короны фараона и царского платка — «клафта», спускающегося тремя концами на плечи и спину. Урей украшал также корону жен фараонов, а голову древнеегипетской богини Исиды венчала корона из уреев. (Бронзовая фигурка шествующей Исиды с венцом из уреев находится в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина.) Исида сумела сохранить свое влияние именно как покровительница семейной жизни, как символ верной жены и любящей матери. Ее культ получил особенное распространение в I тысячелетии до нашей эры не только в Египте, но и за пределами долины Нила. Поэтому стоит ли удивляться, что джербинская женщина носит амулеты с изображением змейки или браслет, оба конца которого имеют вид головок двух кобр с раздувшимися капюшонами.
Культ Исиды распространился в Риме во время Второй Пунической войны и впоследствии настолько захватил римлян, что сенат был вынужден на протяжении десяти лет четыре раза принимать закон о его запрещении (в 58, 53, 50 и 48 годах до нашей эры). О шумных мистериях Исиды пишет Апулей в своей книге «Золотой осел». Отмечавшийся в Риме праздник Навигиум Исиднас (Ладьи Исиды) был праздником весны.
Поклонники Исиды не перевелись и в новое время. В 1875 году в Нью-Йорке русская эмигрантка Елена Блаватская, принявшая американское гражданство, основала Теософическое общество и опубликовала несколько своих книг, в том числе «Исиду без вуали». Блаватская была двоюродной сестрой виднейшего государственного деятеля дореволюционной России графа С. Ю. Витте, который посвятил ей несколько страниц своих воспоминаний[68].
Известно, что в начале нашего века последователи Исиды тайно, по ночам собирались близ Парижа в Медонских лесах, в местечке Шен-де-Миссион. За несколько лет до начала второй мировой войны вновь назначенный в этом местечке священник приказал удалить из церкви изображение женщины в длинном, до пят, зеленом платье с египетским знаком «анх» на шее, в короне с крохотным изображением змеи. Оказалось, что эту фигуру все местные добропорядочные католики считали девой Марией и усердно ей молились, пока не прибыл новый, более грамотный священник.
Во всех арабских страна» женщины носят на груди небольшие цилиндрики из золота и серебра. На острове Джерба их называют «харз». Сами по себе они еще не являются оберегом. В харз следует вложить записку со стихами из Корана, или текст какой-либо охранительной грамоты, или начертанные на клочке бумаги магические слова и цифры. Выйдя замуж, женщина может гуда положить и копию свадебного контракта.
Лучшие свои драгоценности девушка, разумеется, надевает во время свадьбы, самого памятного для нее события. Среди них драгоценности, купленные ее родителями, и те, что подарили ей муж и его семья.
Сидящая на подушках джербинская невеста сверкает, как украшенный золотом и серебром иконостас или языческий идол. Лоб девушки украшает тонкая диадема — «вишвиш», сделанная из круглых золотых медалей или монет. Золотым водопадом на грудь спускаются длинные височные, прикрепляемые к головному убору серьги, называемые «риханат» и «мухбуб». Они составлены из нескольких рядов золотых цепочек, на которые нанизаны золотые пластинки, полумесяцы, монеты н пр. Как правило, височные серьги не имеют никаких камней. Уши невесты оттягивают большие круглые серьги — «алляга», которые могут быть украшены полудрагоценными камнями или эмалью. В течение перво-го года жизни всем девочкам на острове прокалывают мочки ушей. Иногда ушные серьги столь массивны, что мочки ушей у женщин сильно вытягиваются или даже разрываются.
В день своей свадьбы девушка иногда надевает до 15 разных колье и ожерелий. Здесь и золотые мониста, называемые «шерка», и колье из полудрагоценных камней, вделанных в золото или серебро, и жемчужное ожерелье, и золотые цепочки разного калибра, и ожерелье из амулетов, и бусы из сандалового дерева. Порой женщины пристраивают среди этого изобилия золотых и серебряных украшений еще застежку (типа фибулы) в виде полумесяца, к которой цепляются всевозможные цепочки. Такая же застежка удерживает кусок ткани, в который драпируется женщина. Сегодня определенно считают, что лучшие фибулы — из массивного литого серебра — делают берберские мастера.
Запястья девушки украшают браслеты различных стилей и образцов. Они могут быть из массивного золота или серебра и выполнены в технике филиграни, или с чеканкой, или наборные из золотых монет, или витые, или гладкие, или полые, или литые. Некоторые браслеты имеют небольшой разрыв. Тогда на концах изделия делаются утолщения в виде, как уже упоминалось, змеиных головок.
Как правило, ладони невесты (а иногда и тыльная часть) окрашиваются хной. Почти каждый палец руки украшает кольцо с полудрагоценным камнем. Разнообразия здесь меньше, чем в браслетах или ожерельях. Обручальные кольца — результат европейского влияния, и притом только в последнее время, хотя джербинские женщины из еврейской колонии такие кольца носили.
На ногах у невесты — ножные браслеты «халькаль», которые бывают из золота или серебра, сплошные или с разрывом, полые или литые. Раньше ножные браслеты носили только замужние женщины.
Все эти традиционные украшения сегодня, как и везде в других странах, постепенно исчезают, переплавляются, сдаются скупщикам или перепродаются иностранным туристам. Джербинская женщина все больше ориентируется на европейскую моду, в которой почти нет места тяжелым, массивным и в общем-то дорогим изделиям. В небольшом зале маленького краеведческого музея Джербы собраны традиционные женские украшения. И все же, для того чтобы, как говорят на острове, «порадовать глаза», лучше просто пройтись по крытому рынку, где, подтверждая слова о нынешней непопулярности традиционных украшений, почти в каждой лавке свалены уникальные по своему исполнению тяжелые серебряные ножные и ручные браслеты и ожерелья с цветными полудрагоценными камнями и кораллами.
Когда я начал описывать все эти бесчисленные украшения, помогающие представить себе внешний облик молодой туниски, мне снова вспомнилась благочестивая красавица карфагенянка Саламбо. Вероятно, мне не следовало браться за это — достаточно было привести один абзац Флобера: «Волосы ее, посыпанные фиолетовым порошком, по обычаю дев Ханаана, были уложены наподобие башни… Сплетенные нити жемчуга прикреплены были к ее вискам и спускались к углам рта, розового, как полуоткрытый плод граната. На груди сверкало множество камней, пестрых, как чешуя мурены. Руки, покрытые драгоценными камнями, были обнажены до плеч, туника расшита красными цветами по черному фону; щиколотки соединены золотой цепочкой, чтобы походка была ровной, и широкий плащ темного пурпурового цвета, скроенный из неведомой ткани, тянулся следом, образуя при каждом ее шаге как бы широкую волну».
В старом порту города Хомт-Сук находится небольшой рыбный ресторан «Принцесса Харун». В объявлении, помещенном в местной газете, отмечалось, что повара ресторана международного класса готовят блюда тунисской и французской кухни. К тому же с террасы ресторанчика открывается прекрасный вид на море. После такой рекламы не отведать рыбной кухни было бы непростительно, и в один из вечеров мы отправились по набережной, засаженной высокими эвкалиптами, мимо гостиниц «Фаиз» и «Лотос» в старый порт.