Может быть, богатая фантазия девушек, тщательно выбирающих рисунки для татуировки лица и тела, разжигает любопытство и страсть мужчин, подталкивая их на сочинительство любовных сонетов с обязательным упоминанием татуировки. Это довольно интересная часть бедуинского фольклора в южном Тунисе, о котором следует рассказать подробнее:
Твоя сайяла, о моя милочка,
Меж твоих бровей — моя отметина.
Делая ее, я получил свое удовольствие.
Я буду украшать еще больше твою вашму.
При виде ее я проливаю слезы,
И моя страсть еще больше крепнет.
Например, на икры ног наносится татуировка «джрида». Этим словом называется пальмовая ветвь, и сам рисунок тоже похож или на одну такую ветку, или на несколько веточек. При ходьбе платье девушки нередко приподнимается, и ее джрида хорошо видна мужчинам, которые не скупятся на комплименты:
Вашма обрамляет твои икры,
Они похожи на розовые щеки.
Я с ума схожу от любви…
Мое сердце мечтает найти тебя…
Слезы текут из моих глаз
При воспоминании о вашме на твоих ногах.
…К нам за столик подсаживается молодой парень с усиками и живыми карими глазами. Он только что спрыгнул с серого дребезжащего грузовичка «Пежо», прибывшего из столицы. Судя по потертому пиджаку и брюкам, он либо мелкий государственный чиновник, либо небогатый торговец. Последнее оказалось верным. Мой новый знакомый Салех служит в лавке своего родственника. Он приехал из провинции, учился в школе и считает себя достаточно грамотным, чтобы побеседовать с заезжим иностранцем на любую интересующую его тему. Скорее всего небольшая лавка далекого родственника в столице служит лишь подготовительным этапом к выезду на работу за рубеж, где уже находится несколько сотен тысяч тунисцев.
Салех порывается поделиться со мной своими столичными наблюдениями, но меня не интересуют тунисские горожане, которые в большей степени, чем сельские жители, восприимчивы к веяниям современной цивилизации. Их обряды в повседневной жизни в основном вписываются в представления, характерные для мусульманского городского общества. Поэтому я пытаюсь подтолкнуть Салеха к разговору о повседневной жизни его соплеменников. Немного поговорив о том о сем, мы наконец выходим на тему о врачевании разных болезней, которые практикуют и сегодня — правда, в меньшей степени, чем раньше, — бедуины в южных районах Туниса. Салех, как горожанин, толкует об этих вещах с некоторым оттенком снисходительности к своим темным, необразованным соплеменникам, которые еще не доросли до понимания важности соблюдения гигиены и обращения к достижениям современной медицины.
В каждом бедуинском племени есть мужчина и женщина, которые берут на себя роль врачевателей. Обычно это люди пожилые, уважаемые, поскольку умение облегчить страдания человека всегда связано не только с определенным запасом специальных познаний, но и с большим жизненным опытом и практикой. У бедуинов существует несколько групп заболеваний. Самая большая из них именуется «эль-хамма» (лихорадка), к которой условно относятся все болезни, вызывающие повышение температуры. Лечение ранений, вывихов и переломов тоже, естественно, известно бедуинам. Среди лекарственных препаратов Салех назвал несколько растений, из которых на оливковом масле готовят различные компрессы и примочки, но отсутствие у меня специальных знаний не дало возможности детально развить эту тему. Однако мы подробно побеседовали о двух распространенных и сегодня способах лечения: кровопускании и прижигании.
Среди племен южного Туниса существует обычай отворять дурную кровь» весной каждого года. Он практикуется и у горожан, где этот способ врачевания обычно осуществляет цирюльник. В племенах этим занимаются, по сути дела, те же цирюльники. Салех назвал их «специальными людьми, которые имеют некоторые медицинские познания». Последнее особенно нужно, когда «отворяют кровь», вскрывая вену, и кровь бьет фонтаном, повергая пациента в ужас.
Менее опасное и потому чаще практикуемое кровопускание делается небольшой раковиной, которую концом вставляют в одну из ноздрей и слегка поворачивают. Кровь течет прямо в раковину, и, когда она заполняется, ноздрю затыкают кусочком тряпочки, смоченной в уксусе.
Более сложной, но менее опасной является другая операция, к которой прибегают как мужчины, так и женщины. У мужчины, например, на затылочной части головы выбривают волосы и к этому месту приставляют небольшую металлическую банку — «мгайас». Она напоминает небольшую кастрюльку, в которой готовится турецкий кофе и которую в этих районах Туниса называют «зазва». Прежде чем банку приложить к затылку, ее разогревают с помощью подожженной внутри бумажки. Через две-три минуты на соответствующем месте головы появляется красное пятно. Это место надрезают опасной бритвой и стекающую кровь собирают в мгайас. Если кровь темно-красного, т. е. «черного», цвета, банку заполняют три раза подряд. В противном случае достаточно и одной банки.
Операции по «отворению дурной крови» некоторые бедуины осуществляют не только весной, но и чаще. Вообще этот обычай связан с наступлением весны и убеждением бедуинов в необходимости сбросить дурную, черную кровь из пережившего тяжелую зиму организма. Можно, конечно, спорить о целесообразности с точки зрения современной медицины такой операции. Что касается бедуинов, то, по утверждению Салеха, они практикуют это довольно часто и в настоящее время. При всем своем столичном скепсисе парень тоже считает, что такая операция уж точно не вредит организму человека.
Но бедуины идут не только на кровопускание, чтобы принести облегчение своему организму. При сильной головной боли, в частности от солнечного удара, на лбу делают три насечки, называемые «тешлит». Они наносятся лезвием безопасной бритвы.
Каждая рана после той или иной операции обычно замазывается специальной массой, в состав которой входят истолченные корни, листья и семена лекарственных растений. Основой приготовления этих снадобий всегда служат чистое оливковое масло, яичный белок и пчелиный мед. Для вязкости добавляется пшеничная мука. Некоторые лекарственные травы вываривают в оливковом масле и полученным составом смачивают специальные полоски хлопчатобумажной ткани.
Салех в этой беседе на медицинские темы очень возбудился и с большим знанием дела стал перечислять названия местных трав и растений, из которых готовят снадобья для лечения от укусов змей и скорпионов, открытых ран и переломов, кашля и ревматизма и других болезней. Все перечисленные Салехом лекарственные травы (ших, клиль, зрига, арар, гордаб и другие местные названия) я не смог перевести на русский язык, чтобы найти им аналоги в ботанической литературе. Салех, отчаявшись что-либо мне объяснить, сорвал веточку какого-то серенького, невзрачного растения, растер ее в пальцах и сунул мне под нос понюхать. Мне показалось, что это был запах обыкновенной полыни. Отвар из этого растения — «тигофета» — используется внутрь при укусе змей и скорпионов. Пострадавшему дают в большом количестве этот отвар, а также топленое масло и сырые куриные яйца. Если есть возможность, режут курицу и еще не остывшую куриную тушку накладывают на ранки, чтобы «оттянуть яд». Тушку этой курицы в пищу не употребляют и даже не дают собакам, ибо ее мясо отравлено — «впитало яд».
В ходе беседы мы выяснили, что кроме скорпионов, которые опасны особенно весной и летом, следует особенно опасаться змеи, местное название которой «таабан». По описаниям Салеха, длина ее достигает примерно метра, прячется она в пещерах, среди камней и в ксурах и при нападении поднимает над землей свою головку примерно на 30–40 сантиметров. Может быть, это какая-то разновидность кобры, так как ее укус смертелен для человека и такого крупного и важного животного, как верблюд. Салех, сославшись на рассказы стариков, сообщил, что эта змея сама нередко становится жертвой варана, называемого здесь «угель». Варан глушит змею ударом хвоста, перегрызает ей шею и пожирает. Когда змее удается укусить угеля, он оставляет свою добычу и начинает есть листья тигофета, после чего, если змея не успела скрыться, вновь бросается в бой. Этот рассказ о схватке варана и змеи, которую наблюдали, видимо, не один раз местные бедуины, и подсказал им идею использовать отвар тигофета при лечении от укуса змеи.