— Мне тоже нравится! Открою вам секрет: я нашла здесь замечательную портниху. Такое счастье! Вы бы видели, Нинуля, какого немыслимого шелковья и тюля накупил мне мой Балашов! Филолог, профессор и ничегошеньки не понимает в женских нарядах. С мужчинами вообще очень трудно! — Похоже, с мужчинами Гале было не очень трудно: закатив глаза, она тут же прыснула со смеху. — Хотя и наши тетки, должна вам заметить, тоже недалеко ушли. Такой бывает маскарад в Доме офицеров! Но с них и взять нечего. В основном они все из деревни. А вас, Нинуля, я непременно отвезу к своей портнихе. Будете самой элегантной девушкой в Берлине! Пока я не рожу. Поедем?
— Спасибо. Если это удобно и не очень… дорого.
— Дорого? У вас же муж — полковник. Как мой Балашов. Он получает хороший оклад и паек. И вам тоже положен паек. А за продукты, особенно кофе и сигареты, в Берлине можно достать абсолютно все: и отличный материал, и портниху, и самого лучшего парикмахера. Кстати, вам нравится моя прическа? Хотите такую?
Прическа — высоко зачесанные над лбом и уложенные сзади «валиком» в темную сетку золотистые волосы — была замечательной, модной и очень шла круглолицей, с «ямочками» Гале. Так же, как и платье в мелкую черно-серую клеточку с крупными белыми пуговицами.
— Боюсь, Алексей Иванович не разрешит мне постричься.
— То есть как не разрешит? Что это такое — не разрешит? Вы такая интересная девушка, с бархатными глазами, молоденькая, стройненькая! Ваш Орлов должен ходить перед вами на задних лапках.
Возражения по поводу того, что Ленечка никогда не будет ходить на задних лапках, вряд ли могли разубедить Галю, — она заранее насмешливо отмахнулась:
— Бросьте! Говорю вам как жена с шестилетним стажем: мужчины отлично поддаются дрессуре. Так что в следующий раз беру вас с собой. У меня отличный парикмахер… Ой, смотрите-ка, ваша хозяйка вышла в сад!
За заборчиком высокая пожилая женщина мела метелкой на длинной ручке дорожку перед домом. Не подойти и не познакомиться было бы очень невежливо.
Галя капризно надула губы: ей хотелось еще поболтать.
— А как вы будете знакомиться? Вы хорошо знаете немецкий?
— Нет, в школе я учила французский. По-немецки помню с детства, от бабушки, всего несколько слов.
— Мой умный муж знает немецкий в совершенстве и страшно негодует, когда я увиливаю от занятий с ним. Он никак не может понять, что после всех ужасов, которые мы пережили, мне хочется просто понаслаждаться жизнью. Развлекаться, любить, дружить! Нинуля, кстати, хотите стать моей подружкой? Обещаю опекать вас и вами руководить. Вы мне понравились. Хотя обычно я не выношу красивых молоденьких девушек!
— Спасибо. Вы мне тоже очень понравились.
На дорожке к дому — ни травинки, ни листика, а хозяйка вновь исчезла. Не было ее и в гостиной, но дверь на кухню оказалась приоткрытой.
— Гутен таг, фрау Анна. Ихь хайсе Нина.
В серых, чуть навыкате глазах определенно промелькнуло удивление: должно быть, хозяйка представляла себе жену русского полковника несколько иначе. Поспешно отложив нож, которым чистила картошку, она поднялась, сдержанно поклонилась: «Гутен таг!» — и замерла, словно ждала распоряжений.
Нужно было сказать что-нибудь еще или хотя бы улыбнуться, но, растерявшись из-за полного незнания немецкого языка, она тоже застыла. Первой улыбнулась хозяйка — приветливо, по-доброму. После ответной застенчивой улыбки фрау Анна быстро выдвинула из-под стола, накрытого клеенкой, венский стул и кивнула, приглашая сесть. Поставила на газовую плиту металлический кофейник с остатками утреннего кофе, а на стол — маленькую фарфоровую чашку и сахарницу.
Статная, несмотря на свои лет шестьдесят, не меньше, одетая в строгое темное платье, фрау Анна удивительно напомнила кого-то. Кого же? Достаточно было хозяйке каким-то очень знакомым жестом поправить седые, заколотые высоко на затылке пушистые волосы, как исчезли всякие сомнения: бабушка! Конечно же, бабушка Эмма Теодоровна! То же широкое лицо с крупными чертами, те же умные светло-серые глаза, та же значительность в осанке. Фрау Анна была так необычайно похожа на бабушку, что сам собой напрашивался вопрос: не состоят ли они случайно в дальнем родстве?
Только какие вопросы она могла задать, если не помнила и самых простых, обиходных немецких слов и, к стыду своему, даже засомневалась, как правильно поблагодарить за чашечку горячего кофе: «данке» или «битте»?
— Спасибо.
— Пошалуста.
Распивать кофе в то время, как пожилая женщина чистит картошку, было верхом неприличия. К счастью, в резном буфете нашлась еще одна точно такая же чашечка, и кофе хватило, и точно вспомнилось, что надо сказать: