В просторном, теплом подъезде, куда не проникал сырой, холодный туман, пышно цвела китайская роза. Из-за конторки поднялась пожилая женщина, видимо, консьержка, в точно таком же пестреньком костюме, какой был у мамы бог знает сколько лет тому назад. Несмотря на свой видавший виды костюмчик, консьержка с подозрением оглядела вновь прибывшую, экипированную в дешевенькую куртку, джинсы и по-окраинному не очень чистые ботинки на толстой подошве.
— Вы к кому, девушка?
— Добрый день. Будьте добры, разрешите мне, пожалуйста, пройти к Швырковым, в десятую квартиру.
Вежливость, как известно, открывает любые двери: консьержка заулыбалась и приветливо закивала головой:
— Проходите, проходите! Правый лифт, пятый этаж.
В таких домах бывать еще не случалось: чистота, коврики, никаких нецензурных надписей, выбитых стекол, лифт с зеркалом. И, что удивительно, работает. На пятом этаже приятно пахло свежемолотым кофе и были всего две квартиры с массивными полированными дверями. Дверь десятой выглядела, пожалуй, даже пошикарней, внушала невольный трепет. Звонок получился не слишком уверенный…
— Ой, Таньк, привет! Заходи давай! —
Узкоглазая крошка Швыркова, в коротком розовом кимоно здорово смахивающая на японку, впустила в квартиру, снова высунула нос на лестничную клетку, нервно огляделась и зачем-то закрыла дверь изнутри на оба замка. — Тапки дать? Но можешь и без них, у меня пол с подогревом. Раздевайся и приходи на кухню. Я завтракаю. Только встала.
От крупных плиток пола и в самом деле исходило чарующее тепло. Зеркальный шкаф-купе во всю стену отразил бело-золотистые обои, написанный маслом морской пейзаж в дорогой раме, хрустальную люстру и слегка обалдевшую от окружающего великолепия юную блондинку в голубом свитерочке домашнего производства. Впрочем, вполне симпатичную. Несильно портили даже овечьи кудряшки над лбом, образующиеся всякий раз, когда погода оставляет желать много лучшего. Расчесав волосы щеткой и помотав головой, чтобы волосы непринужденно рассыпались по плечам, она подтянула вечно сваливающиеся джинсы и, напоследок широко улыбнувшись самой себе, потопала к Анжелке на кухню.
Кухня впечатляла! Ого-го! Не меньше, чем большая комната в тетенькиной квартире.
— Как кухня?
— Умопомрачительная! Как на картинке. Живьем, признаться, я такой никода не видела.
— Да ты чего? У нас дома кухня ваще тридцать метров и с колоннами! Кофе будешь?
— Спасибо, с удовольствием… И какое же у колонн предназначение, если не секрет?
Словно бы и сама удивившись, Швыркова стала жевать помедленнее, наморщила лоб, но, так ни до чего и не додумавшись, пожала плечиками:
— Не знаю. Для красоты. Мать как бы захотела. Увидала там, у одних. Еще у нас стойка барная — улет! Дизайнер из Москвы делал. У нас ваще дом суперский! Двенадцать комнат. — Развоображавшаяся Анжелка небрежно выплеснула остатки кофе из кофеварки в прозрачную чашку и придвинула. — Сахара нет. Я сахар не кушаю — вредно. Вчера ваще целый день как бы на одних яблоках сидела.
— И зачем такие муки? Ты и так худенькая.
— Потому и худенькая. У меня мать знаешь как разжирела! Я ей говорю: кончай торты наворачивать, а то отец тебя бросит! А она мне: отстань! Всю жизнь жрать было нечего, теперь обратно, что ль, голодать? Дура такая! Отец и так уже с ней спать не хочет. Дома бывает раз в год. Все по заграницам мотается. Вот найдет там себе бабу — и привет горячий! Тогда матери мало не покажется, быстро похудеет.
Глоток холодного, горького кофе чуть было не застрял в горле: никогда еще не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь в подобном тоне говорил о своих родителях и уж тем более выкладывал интимные подробности их жизни. Охватившее смущение породило острое желание сменить тему, и побыстрее. Пока внимание изголодавшейся Швырковой вновь переключилось на батон сырокопченой колбасы.
— Ты так и не сдала вчера зачет по английскому?
— Не-а, у меня с этим английским полный облом!
— Ничего, позанимаемся сегодня, и в среду сдашь.
— Да ладно, наплевать! Сдам, куда они денутся? Я ж на платном. Короче, заниматься не будем, неохота до ужаса.
Интересно! Только вчера Швыркова умоляла приехать позаниматься с ней английским, а теперь заявляет, что ей наплевать на несданный зачет. Испытующего взгляда Анжелка не заметила: отправив в рот очередной кусок колбасы, она подхватила пакет с соком.
— Слушай, Таньк, я чего сказать хотела, ты переезжай ко мне жить.
— То есть?.. Я что-то не совсем понимаю…
— А чего особенного? Будем английским вместе заниматься, и тебе как бы лучше. Ты ведь у тетки живешь, мотаешься на электричке, а здесь метро рядом и ваще классно. Соку хочешь?