– Вы арестовали Алиру?
– Да, я имел такую честь.
– Дорогой капитан, несколько минут назад я спас вам жизнь, однако теперь я готов ее у вас отнять.
– Мой клинок у меня в руке, убийца, я готов. Можете попытаться.
– О, моих попыток часто оказывается вполне достаточно, уж можете мне поверить, вы ведь не находитесь под защитой Орба. Если вы сомневаетесь, спросите у Дунаана, который лежит у ваших ног.
– Как пожелаете, я готов.
– Отлично, только давайте сначала немного поговорим.
– Пожалуйста. Вы и в самом деле спасли мне жизнь, и, хотя мне очень хочется заняться вами вплотную, я не могу отказать вам в нескольких минутах беседы.
– В таком случае скажите мне вот что: какие обвинения предъявлены леди Алире?
– Государственная измена.
– А улики?
– Неоспоримые. В особенности если учесть, что она ничего не отрицает. Она заявляет, что ненавидит его величество, и утверждает, что каждый, кто намерен лишить его жизни, может рассчитывать на ее благорасположение.
– Она ничего не отрицает?
– Ни в малейшей степени.
– А суд состоится?
– Пустая формальность, если только она не передумает и не начнет отрицать свою причастность к преступлению; однако и в этом случае нет никакого сомнения в том, что его величество, которому, уверяю вас, покушение на его жизнь не доставило никакого удовольствия, объявит ее виновной.
– И что будет дальше?
– Леди Алиру казнят.
– Казнят?!
– Да.
– Как?
– Ее отведут на Звезду Смерти, а там каждая из ее конечностей будет по очереди отрублена ударом топора. Возможно, его величество проявит доброту и прикажет палачу начать с головы, но может быть, и нет.
– Я понял. Скажите, капитан, если я вас сейчас отпущу, вы станете меня преследовать? Должен признаться, что я намерен оставить вас в живых. Среди прочего, еще и потому, что мне не хотелось бы доставить радость тени Дунаана и доделать то, что он не успел. А она явно будет счастлива услышать о том, что вы убиты. С другой стороны, мне нельзя сейчас попадать в тюрьму – у меня есть срочные дела, которые не терпят отлагательства.
– Вы спасли мне жизнь, – пожав плечами, ответил Кааврен. – Если вы сделали это по каким-то только вам ведомым причинам, мне все равно. Вот что: я не стану вас преследовать. А завтра мне предстоит трудный день, и мне будет некогда отвлекаться на посторонние предметы. Но начиная с послезавтрашнего дня я приложу все силы, чтобы вас выследить.
– Согласен. Может быть, мы еще увидимся, капитан.
– Может быть, убийца.
– А пока, до свидания, Кааврен.
– До свидания, Марио. Когда мы встретимся в следующий раз – один из нас умрет.
Кааврен ничего не слышал, но понял, что Марио растворился в ночных тенях. Он наклонился, чтобы посмотреть на тело в тусклом свете, который лился из домов на противоположной стороне улицы. Тиаса не спеша изучал тело убийцы, хотя, стоя в полном одиночестве на пустой темной улице, где на него только что было совершено нападение, он чувствовал легкое беспокойство. Однако Кааврен заставил себя закончить обследование (мы не станем сообщать читателю о его результатах, поскольку они не играют серьезной роли в нашем повествовании) и преодолел последние сто метров, оставшиеся до дома, где зажег свет, налил себе стаканчик вина и устроился на диване. Лицо Кааврена засияло радостной улыбкой, когда он увидел вошедшую в комнату Даро.
Она с трудом опустилась на диван, что не укрылось от глаз Кааврена.
– Мадам, вы по-прежнему испытываете боль?
– Должна признаться, что еще не могу свободно двигаться.
– Разве вам не дали лекарство?
– Возможно, я приму его чуть позже, потому что хочу, чтобы сейчас сознание у меня оставалось ясным. Вам известно, что ваш друг Айрич приказал слугам покинуть дом и уехать из города?
– Да, он мне сказал. Я собирался сделать то же самое, но он меня опередил. Кстати...
– Что?
– Вам следует покинуть город, мадам.
– Мне? Вы полагаете, что мне угрожает опасность?
– Город словно сошел с ума: лорд Адрон собирается начать военные действия, какой-то безумец решил, что он может убить его величество, несмотря на защиту Орба, – впрочем, я точно знаю, что он не безумец. Да, мадам, если вы здесь останетесь, вы подвергнете свою жизнь опасности.
– И вы считаете, что я должна от нее бежать?
– А вы считаете, что с вашим ранением вы сможете сражаться?
– Ну, в ваших словах есть определенная доля здравого смысла, однако мое ранение делает путешествие невозможным.
– Экипаж...
– А разве в городе можно найти экипаж? Слуга Айрича, Фоунд, целый час искал обычный фургон и вернулся весь в крови и синяках. Думаю, ему пришлось несладко.
– Я смогу найти для вас экипаж.
– Принадлежащий его величеству?
– Ну и что?
– Я больше не занимаю никакого положения при дворе, следовательно, не имею права передвигаться в экипаже его величества, мой дорогой капитан.
– И данное соображение вас остановит?
– Разумеется.
– Хм-м-м. А вы упрямы.
– Ну я же тиаса, и, более того, я из Адриланки, где нам каждый день приходится иметь дело с морем. Конечно, время от времени мы терпим поражение, но твердо знаем, что непременно должны вернуть себе свои позиции и строить более надежные и толстые стены, чтобы они выдержали атаки волн.
– Я вас понял, мадам. И тем не менее воспользоваться одним из экипажей его величества, который...
– Нет, капитан.
– В таком случае у меня появилась идея.
– Поделитесь ею со мной, капитан.
– Если мы будем помолвлены, иными словами, если вы согласитесь выйти за меня замуж, вы сможете ехать в экипаже в качестве невесты капитана гвардии, и ни у кого не появится никаких оснований для возражений. Ну, как?
Даро онемела на несколько мгновений, а затем проговорила:
– Должна признаться, капитан, что, во-первых, замужество не входило в мои планы.
– А во-вторых?
– Если и приходило, то я не предполагала, что предложение будет сделано в такой форме.
– Неужели форма как-то влияет на содержание? Послушайте, Даро, вы же знаете, что я вас люблю. Неужели вы меня не любите... ну хотя бы чуть-чуть.
– Вам же прекрасно известно, что я вас люблю.
– Вы позволите мне вас поцеловать?
– С радостью.
– Итак?
– Вот! Ах!
– Что такое?
– Осторожно, моя рана.
– О, прошу прощения, дорогая.
– Ничего. Еще раз, только осторожно.
– Пожалуйста.
– Уже лучше.
– И что скажет миледи?
– Вы хорошо целуетесь.
– Ча! Вы надо мной потешаетесь! Вы же знаете, я спросил о другом.
– Вас интересует мое мнение?
– Чрезвычайно.
– Так вот оно.
– Я вас слушаю.
– Во-первых, мне кажется...
– Что вам кажется?
– Что нам следует пожениться и завести некоторое количество детей.
– Да, у нас будут мальчики, такие же красивые, как их мать.
– А девочки такие же храбрые, как их отец.
– Вы хотите сказать, что сами не отличаетесь храбростью?
– А вы отрицаете, что красивы?
– Вы меня смущаете, графиня.
– Вы стали хуже ко мне относиться?
– Ни в коей мере.
– Хорошо.
– Что же будет во-вторых?
– Во-вторых, я считаю, что должна находиться рядом с вами, вне зависимости от того, станем мы мужем и женой или нет.
– Мадам, завтра мне предстоят чрезвычайно опасные дела.
– Я знаю. Жаль, что я...
– Да, я понимаю, но вы не можете. Ваша рана не позволит вам сражаться по-настоящему. Более того...
– Да?
– Вам известно, что я вас люблю.
– Да, возьмите меня за руку.
– С радостью.
– Что вы хотели сказать?
– Если завтра во время боя я буду беспокоиться о вас...
– Ах, мой храбрый капитан, какая несправедливость!
– Конечно. Но зато чистая правда. Я буду о вас беспокоиться, и мысли о вас...
– Я понимаю.
– Что же делать?
Последовало долгое молчание, наконец Даро вздохнула и сказала:
– А куда мне ехать и как надолго?
– Поезжайте вслед за слугами в имение Айрича, а я приеду к вам, когда все закончится. Я попрошу у его величества отпуск, он не сможет мне отказать, и мы с вами поженимся.