Особенно когда я представил, что здесь происходило с заключенными, вызванными к надзирателю на ковёр. Присохшие к вытертому ковру пятна крови выглядели мерзко.
— Вот, нужно разобрать эти документы, Гарри. Министерская проверка будет со дня на день, ты должен быть на высоте. — Джонсон дружески хлопнул меня по плечу и улыбнулся. У его серых глаз собрались морщинки. Он уже поседел и утратил былую стать, но возраст добавил ему мудрости и солидности, так не достающих мне самому.
Он был старше меня лет на тридцать и опытней, но понимал, что его — магглорожденного без рода и племени, никто бы не назначил на такую высокую должность, хоть он и подходил на неё больше всех остальных.
Документы хранились в беспорядке в огромном шкафу с расширением пространства.
Нужно было тщательно рассортировать всё по годам, просмотреть каждый пергамент и только потом поставить свою подпись на бланке с назначением. Я не хотел ненароком взять ответственность за расхищение государственных галлеонов или приказы о пытках.
Кажется, в этом шкафу я и умру.
***
— Джонсон, что это такое? — ещё чуть-чуть и у меня из глаз полилась бы кровь.
Я потряс пергаментом перед его носом и утер слезящиеся глаза рукавом формы. К дракклам читать такие мелкие закорючки с пыльных пергаментов с моим плохим зрением.
— Приказ о закрытии нижнего яруса подземелий. — Джонсон нахмурился, вглядываясь в выцветшие чернила.
— Я вижу это, — в горле запершило, и я закашлялся, пришлось наколдовать себе стакан воды. — А ещё я вижу, что мы селим заключенных на самых верхних, холодных этажах, где они постоянно подхватывают пневмонию. И патрульные, служащие там, вот же сюрприз — тоже подхватывают пневмонию! А в это время у нас, за каким-то Мордредом, существует целый подземный ярус?!
Там тепло, на подземных этажах. Туда селят мелких преступников с маленьким сроком. Мне нравилось там патрулировать, когда я был ниже в должности.
— Я не знаю, почему его закрыли, я тогда ещё не работал, — прохладно ответил Джонсон и уткнулся взглядом в выцветшую дату: 1 июня 1992 года.
Ему явно не понравился мой резкий тон, но я был слишком зол, чтобы думать о его задетых чувствах.
Я отпустил его, а сам задумчиво провел пальцем по книге учета заключенных: 557 волшебников в самообновляющемся списке. Этот список нельзя обмануть.
Затем я посмотрел на вчерашний отчет по перекличке: 556 заключенных. Я не мог принять дела, пока не разберусь, куда пропал ещё один, и почему целый ярус закрыли без объяснения причин.
Я наведу порядок в этой тюрьме, как и просил Кингсли.
***
Чтобы распечатать закрытый ярус, мне пришлось звать на подмогу пару патрульных. Кто-то расплавил кованые стальные ворота так, что они превратились в герметичный стальной блин толщиной в фут.
Я даже хотел передумать, когда их увидел. Может, там, за этими воротами, находятся вышедшие из повиновения дементоры? Сумасшедшие драконы? Ставшие инферналами заключенные?
Зачем так запечатывать дверь?
— Господин надзиратель, надо шарахнуть по двери бомбардой, — молоденький патрульный Стив с восторгом посмотрел на это стальное чудовище. — Что же там такое? А если Филлипс хоронил там своих жен? Куда-то же они девались?
Да, я и забыл, что у Филлипса пропали три жены, а ещё две скончались якобы от драконьей оспы. Проверить, что он тут прятал, всё же стоит.
Второй патрульный выглядел спокойно и собранно, он был намного старше и опытней первого, и это вселяло уверенность.
— Палочки на изготовку! — скомандовал я, напряженно всматриваясь в дверь. — Если увидите что-то подозрительное — один из вас меня прикрывает, а второй вызывает подмогу. Готовы?
Первый залп оставил небольшую вмятину, не больше.
Я ощутил подзабытый в последнее время азарт. Не каждый день сталкиваешься с таинственными дверями и скрытыми ярусами. Особенно в таком месте, как это. Азкабан, кажется, живёт своей жизнью и только и ждет, когда волшебники расслабятся достаточно, чтобы их можно было легко поглотить.
Дверь стояла до последнего.
Только когда я догадался вырезать петли из скальной породы, она поддалась.
Воздух за дверью был спертый и влажный. Я прикрыл рот рукавом и закашлялся снова.
— Мерлин всемогущий, вы видите?! — Стив вытянул вперед дрожащую руку, и я проследил взглядом, куда он указывает.
В темном пыльном коридоре отчетливо были видны следы сапог, ведущие вглубь, во тьму.
— Люмос! — Я отправил в коридор пару шариков света.
— Надзиратель, сэр, давайте вызовем подмогу сейчас? Что-то мне всё это не нравится, — прошептал Стив, не решаясь переступить границу света и тьмы.
Я тоже хотел бы вызвать подмогу. Но кто знает, что скрывается на этом ярусе? Чем меньше народу будет об этом знать — тем лучше. Мне повсюду мерещатся шпионы Амбридж. Может, и мои патрульные из «этих»?
Надзиратель тюрьмы, прячущий трупы на закрытом этаже — это будет сенсация века после победы младенца над Волдемортом. Нас всех уволят, а новый состав охраны будет полностью подконтролен министерству. Во что тогда превратится тюрьма — в лагерь для политических заключенных, для прессы «пропавших без вести»?
— Нет. Просто будьте осторожны. — Я не позволю развалить всё, что я так долго строил. Тюрьма останется за нашим Орденом.
Я первым ступил в коридор. Люмос лишь слегка развеивал тьму: из неё выступали заржавевшие решетки тюремных боксов, похожие на редкие зубы хищной рыбы, с потолка капала мерзкая коричневая жижа.
В тусклом свете отчётливо было видно, что следы на запылённом полу не появлялись внезапно, они вели из неприметной дверцы сбоку. С трудом её открыв, я обнаружил узкую лестницу, ведущую вверх.
— Если сюда кто-то регулярно спускался, нам нечего бояться бешеных дементоров или инферналов, — успокоил я патрульных. — Опасаться нужно только за свой рассудок. Я вот уже не в себе.
Шутка моих напарников почему-то не воодушевила.
Боксы заросли пылью и грязью, повсюду валялись истлевшие от влаги матрасы и бельё. Пахло старыми мокрыми тряпками и редькой.
Я осматривал один бокс за другим, но ничего не находил. А следы вели всё дальше и дальше, вглубь скалы.
— Тш… — Я затормозил идущих следом патрульных и поднял вверх палец. — Слышите?
Впереди, за поворотом, стены были окрашены теплой охрой, оттуда доносилась тихая мелодия.
— Мамочки! Я не хочу видеть, что там… — сдулся Стив, а его напарник согласно кивнул.
Я решительно двинулся по следу на зов мелодии: пианино и скрипка. Я слышал её, неоднократно слышал, только вот где?
За поворотом боксы были снесены и объединены в один большой блок, занимающий весь коридор. Толстые стальные прутья потрескивали от заклинаний.
Мелодия усилилась. Я точно её слышал раньше!
— Какого… Кто это?! — Второй патрульный кинулся к решетке, но она предупреждающе вспыхнула красным.
Я всмотрелся в освещенный факелом угол и меня затошнило.
На тюремной кровати, скрестив ноги, сидел тощий парень в одних трусах и читал книгу. Его белоснежную кожу кое-где покрывали темные пятна, лопатки выпирали на сгорбленной спине, как подкрылки у фестрала. Длинные спутанные волосы, собранные в неряшливый пучок, лоснились от жира в свете факелов.
Вонь стояла невыносимая.
— О Мерлин! — Я прикрыл ладонью рот и нос, чтобы меня не стошнило прямо перед патрульными. — Ты кто? Что тут происходит?
Парень медленно поднял голову и уставился на нас.
Я чуть не задохнулся. Я видел много глаз: блеклых и ярких, хитрых и гнусных, осмысленных и пустых.
Его глаза были как у жертв поцелуя дементора: мёртвые и страшные, но он всё ещё двигался сам.
Парень молчал и разглядывал нас, не изменившись в лице, будто не понимал, что с ним происходит. Вся его клетка была заставлена полками с книгами, у стены стоял большой письменный стол, заваленный пергаментами, там же располагался небольшой граммофон, откуда и звучала знакомая мелодия. Помимо этого в клетке был только медный унитаз без крышки.