Он завел Ромку в какой-то тальниковый хаос, из которого, казалось, уже невозможно выбраться, и довольно сказал:
— Местечко, лучше не придумаешь…
Витька погромыхал в кармане железяками и игриво протянул:
— А из этой коробочки добудем огонек…
Самсонов чиркнул спичкой, и от яркой вспышки ночь показалась еще темнее. Запахло горящей травой, робкие огоньки пробились сквозь сухой мох, впились острыми зубами в лоскутину бересты и принялись сворачивать ее в трубку.
Когда пламя костра весело запрыгало по сучкам, Самсонов удовлетворенно заметил:
— Жить можно. Теперь бы только червячка заморить…
Ромка вздохнул:
— Школьный буфет уже закрыли…
Ромка смотрел на бушующий огонь, и огонь успокаивал, пропадали недавние страхи, отодвигалась темнота.
У Ромки тоже сосало под ложечкой — после обеда прошло много времени, но голод по сравнению с тем, что он недавно пережил здесь, на острове, можно было терпеть. И Ромка как можно бодрее сказал:
— Выдюжим. Утром кто-нибудь приплывет…
— Приплывет, — буркнул Самсонов. — Ясно, зимовать не останемся.
Витька пошевелил прогорающие сучья, они стрельнули угольками и снова вспыхнули.
— Ночь-то какая! Налимья ночь, — покачал головой Самсонов. Он снял кепку и принялся ее осматривать. Ромка начинал догадываться, что Витька затевает рыбалку.
— Чем слюнки глотать, лучше попробовать рыбы наловить…
Ромка представил, как они снова будут пробираться к реке сквозь кусты и бурелом, и поежился. Потом подумал о наживке и хитро усмехнулся: уж не хочет ли Самсонов ловить рыбу на голый крючок? Тот будто догадался, о чем думает Ромка, и мечтательно сказал:
— Иметь бы куриные потроха… На них налим хорошо идет. Да и таймень хватает. Можно бы и поджаренного воробья…
— Или соску с повидлом, — в тон Самсонову сказал Ромка, думая, что тот его разыгрывает насчет жареных воробьев. Самсонов не обиделся.
— Да ну тебя, — сказал он. — Пойдем червей копать…
Он взял факел из смолевых корневищ и шагнул в кусты тальника. Остановился в сырой ложбинке и протянул факел Ромке.
— Держи…
Огонь тускло освещал переплетенную корнями землю. Самсонов воткнул в дерн толстый сук и начал им ковырять, как заступом. Глинистые комья он брал в ладони и разминал, поднося поближе к огню. Черви долго не попадались. Ромка сказал, что лучше бросить это дурацкое занятие и идти к костру, Самсонов разозлился:
— Есть хочешь, а работать лень, да? Думаешь, тебе сюда еду на блюдечке с голубой каемочкой принесут? Черта с два!
Наконец Самсонов нашел большого извивающегося червя, обрадовался, подул на него и ласково сказал:
— Хорош, гусь лапчатый…
Потом снова принялся ковырять землю, то и дело радостно сообщая:
— Еще один! Жирный, черт!
Скоро Самсонов сказал:
— Ну, хватит. А теперь к реке. Я здесь один налимий омут знаю.
Он сунул руку в карман и вытащил леску.
— Звягинцева, — сказал Витька. — Как чувствовал, что может пригодиться. Жаль, готовые закидушки и наживка на пристани остались…
Место для рыбалки выбрали на крутом берегу. Удочку Самсонов забросил неподалеку от большой лиственницы, принесенной сюда в половодье.
Через полчаса Самсонов проверил снасть. Червяк оказался нетронутым. Рыболов насадил на крючок еще одного червя, но теперь забросил удочку уже в другое место.
От воды тянуло прохладой. В небе мерцали звезды. Одна из них стремительно неслась по небосводу.
— Реактивный, — сказал Самсонов. — Может, военный… Или пассажиры летят куда-нибудь на край земли…
Он усмехнулся и бросил камень в кусты:
— А мы, как робинзоны, застряли на острове. Да хотя бы где-нибудь в безлюдье, а то у поселка на виду.
Он встал и направился к удочке. Ромка услышал, как Самсонов сопит, и подошел к нему. Рыбак обеими руками держал удилище и водил им из стороны в сторону.
Рыбина тянула вглубь, и Самсонов, выискав наиболее пологий спуск, сполз к воде, умостившись на небольшом приплечке берега. Теперь ему стало удобнее вести поединок.
Ромка последовал за Витькой, опустил факел к реке и вскрикнул от удивления. Самсонов тянул большую рыбину. Налим мотал головой.
— Здоровенный, — обрадованно сказал он.
— Подхватывай его, — приказал Самсонов. — Такого без подхвата не вытащишь — леску порвет…
Ромка встал на колени и, придерживаясь одной рукой за выступ глинистого берега, другую опустил в воду, нашел налима, провел ладонью по его скользкой коже и подобрался к жабрам.
Как крючками, Ромка зацепил налима пальцами и потянул на себя. Рыбина стала извиваться и вырвалась из рук, но упала на берег. Ромка бросился животом на налима и замер.