Под старой раскидистой пихтой мальчишки нашли родник. Вода в нем клокотала, как в кипящем чайнике, и уходила через верх, образуя еле приметный ручеек, около которого таежная трава выделялась своей яркостью.
Мальчишки выломили дудки из морковника и, наклонившись к роднику, через них стали медленно, маленькими глотками пить ледяную воду.
— Вкусная! — крякнул Ежик. — А куда все-таки этот твой друг улизнул?
— Тебе бы такого друга, — сказал Витька.
Перед большой поляной, покрытой пожухлой травой и засохшим багульником, Ежик повалился на землю. Самсонов, ничего не понимая, рухнул вслед за ним.
На поляне стояла лосиха с лосенком. Лосенок уткнулся мордочкой в вымя матери и прильнул к соску.
Ежик нацелил телеобъектив в лосей и щелкнул затвором.
— Вот это кадр — закачаешься, — прошептал он.
Лосиха обеспокоенно закрутила головой, и ребята, решив, что она почуяла их, еще плотнее прижались к земле.
В это время над поляной щелкнул выстрел.
Около низких, в рост человека, кустов повис сизый дымок. Лосиха упала на колени, замотала головой, потом поднялась и рванулась в пихтач.
На поляну вышел Руденко. Посмотрел на убегающих лосей, плюнул. Ежик навел фотоаппаратом на браконьера. В объектив попали и Руденко, и убегающие лоси.
Щелкнул затвор «Киева».
Руденко скрылся между деревьями.
— Лосиху добивать погнался, — мрачно сказал Самсонов.
Старшина все думал о возможности перейти на службу в уголовный розыск. Скажи ему об этом месяц-два назад, он бы не находил места от радости. Сейчас он к предложению майора отнесся равнодушно.
Старшине не хотелось оставлять поселок и потому, что он вошел во вкус своей милицейской работы, и ради мальчишек и девчонок, которые теперь окружали его, и ради всех жителей Высокого, которым он, Егор Копытов, был нужен.
Лодку стремительно несло по взыгравшей реке. Старшина сидел на корме и направлял суденышко по струе, ловко отворачивал от коряжин и бревен.
Он вырулил на остров Песчаный и, виляя между кустов, подплыл к плахам, которые припрятали воры. К удивлению старшины, плахи были перевязаны проволокой, примотанной к дереву.
— Смотри-ка, Рома, кто-то позаботился, чтобы не унесло, — удивился Копытов и подумал, что, скорее всего, это сделал пресвитер. Хитрым и хищным оказался вожак баптистской общины. По всему видно, что в его биографии немало темных мест. Все это выяснится на суде. Но дело не в Руденко. Его место может занять честный баптист. По-прежнему десятки людей будут готовить себя к загробному царству, калечить себе жизнь… Надо активнее бороться с религией.
— Аленка все еще бегает к тетке Феклинье? — спросил он Ромку.
— Бегает, — вздохнул тот. — Но бога меньше боится. Во время репетиции Павлик Звягинцев случайно сунул ей маску Христа. Аленка видит, что за ней никто не наблюдает. Надела маску на себя и даже кому-то язык показала. Я думаю — богу она язык показала.
— Это хорошо, — улыбнулся Копытов.
Река, ударяясь о скалы, ревела.
— Скоро Кажа, — оживился старшина. — Попробуем в устье поспиннинговать.
Прямо к воде подбегала луговинка, полыхающая огоньками.
— Чудо-поляна, — сказал Копытов. — Давай-ка, Рома, остановимся на минутку…
Старшина нарвал букет цветов и положил в лодку. На поляну, прихрамывая, выбежала лосиха с теленком, обезумевшими глазами взглянула на человека и, пошатываясь, прыгнула в воду.
Старшина догадался, что лосиха ранена. Она выбивалась из последних сил, резала грудью течение, направляясь к галечной отмели, врезавшейся далеко в реку. Сейчас этой отмели не было видно. Там поток морщился, рябил, выдавая тем самым мелководье.
Лосиха, видимо, хорошо знала об этой косе, потому что стремилась попасть именно на нее. Но для этого ей приходилось переплывать Быстрянку почти поперек, затрачивая много сил.
Не легче было и лосенку. Он отставал от матери, растерянно мотая головой. Вот поток отбросил малыша от матери, лосенок испуганно замер, погружаясь в воду, потом усиленно заработал ногами и повернул назад.
Спасать надо зверей, подумал старшина, еще не зная, к кому плыть раньше — к лосихе или к ее детенышу.
— Смотрите, лодка! Вон, из залива выплывает, — обрадованно сказал Ромка.
Лодка выходила на середину реки. Ее сносило. Человек, сидящий на корме, то и дело перебрасывал весло с борта на борт, направляя плоскодонку наперерез лосихе.