Руны на обнаженном плече Аспекта двигались, переплетаясь черными хвостами, изменяя свое местоположение. Ноздорму коснулся запрещенного. И те видения, что Аспект Времени так тщательно скрывал от Тариона, все же вырвались на свободу. И он не в силах был остановить их.
Пламя прожгло пески Танариса, будто бумажные декорации. Тарион вскочил на ноги, не понимая, почему не заметил этого раньше. Полыхало небо. Пепельными лохмотьями свисали тлеющие облака. Взрывались искрами звезды.
Ноздорму рядом не оказалось. Тарион решил, что бронзовый дракон прибег к лучшему способу объяснений — видениям.
Черные щупальца вырастали из-под объятой пламенем земли. Песок вставал дыбом, вызволяя новые. Предсмертный крик разрезал воздух, как острый кинжал.
Огромный черный дракон сражался в небе с гигантской тварью, выраставшей из под земли. Сотни круглых глаз бешено вращались в своей орбите, десяток разинутых пастей сверкали рядами тонких, как иглы, клыков. Зеленая слизь текла из открытых ртов, прожигая землю и черную плоть, когда дракону не удавалось увернуться. Щупальца, как раздувшиеся змеи, обхватывали горло дракона, цеплялись за крылья. Он рвал их когтями и зубами, сжигал в пламени. Земля крошилась, и целые пласты ее взлетали в воздух, ударяясь о крепкое, покрытое присосками и щупальцами тело.
Тарион побежал. На ходу его руки превратились в крылья, и он оттолкнулся от пылающей земли. Но сколько он не пытался, он не мог приблизиться к сражению. И он видел его безутешный исход.
Дрожь потрясла измученную пожарами и изрытую щупальцами землю. Черный дракон рухнул, пронзенный насквозь острой конечностью, покрытой каменными наростами. Непобежденное существо росло из-под земли, еще и еще. Один Древний, окруженный снегами, рос из-за темных гор. Другого окружали белые знойные пески, и они сыпались водопадами из его раскрывшихся глаз и ртов. Третий — низвергнувший черного дракона, — казался частью огромной скалы. Он рушил ее вековые склоны, когда оттуда вырывались тентакли.
Тарион бил крыльями изо всех сил. Весь Азерот вокруг него сжался, позволяя видеть всех чудовищ разом, хотя они и находились в разных концах света.
«…тарион».
Звучание этого голоса заглушило хаос этого мира. Сначала ему показалось, что это был голос Ноздорму. Но это…
«…ТАРИОН!».
Его сердце пропустило несколько ударов. Если вначале это походило на шепот, то теперь окрепший голос воззвал к нему и он не принадлежал Аспекту Времени. Чужой, безликий голос звучал в его голове и подчинял себе его волю, его разум. Воронка бешено крутилась под его крыльями.
В поглотившей мир тишине отчетливо прогремело в третий раз:
«НЕЛТАРИОН!».
Подхваченного потоками воздуха Тариона несло к смертоносной воронке посреди океана. Голос примял его под себя, он чувствовал, что кричит вся планета — каждый камешек, каждая сумевшая выжить под пламенем травинка. Волны бились и шептали это имя, в дрожи земли угадывался перестук этих букв.
Из самого центра водоворота поднялось тонкое, гибкое щупальце. Распрямилось, став острым как штык. Тарион бил крыльями, стараясь увернуться, но камнем падал на острие, увенчанное шипом-наконечником.
Щупальце мягко пронзило его тело. Коснулось сердца. На мгновение он не ощутил даже боли. Дракон все еще двигал черными крыльями.
…«Теперь ты слышишь меня».
Шипение проникло в его сознание. Заново запустило его пронзенное сердце. Подчинило себе его ритм. Тарион закричал и от собственного же крика пришел в себя. На месте костра тлели угли. Оглушала тишина спящей пустыни.
Сидевший напротив Ноздорму исчез.
Шаги Ноздорму гулко отражались в сводчатых коридорах горной крепости Грим-Батол. Эхо опережало его. Ноздорму словил себя на мысли, что вглядывается в лица культистов Сумеречного Молота, что встречаются ему на пути. Он по привычке искал Тариона рядом. Вспоминал, как впервые встретил его в крепости Культа. Он успел привязаться к черному дракону. Но теперь мальчишка предоставлен сам себе. Он должен вернуться в прошлое, чтобы та встреча в Грим-Батоле произошла. Ноздорму оставил Тариона, но так и не смог отказаться от возможности следить за ним.
Время для Ноздорму было на исходе. Бронзовый дракон не соврал Алекстразе, сказав, что не видит дальнейшего. В том будущем, что каждое мгновение все сильнее покрывала пепельная сажа, существовали тени всех тех, кого знал Ноздорму, но самой главной среди них не было — его самого. И поэтому он спешил, как мог. История не должна повторяться.