Он не лгал, он действительно устал на работе и едва ли снова не уронил скрипку, сфальшивив слишком уж явно, чтобы Нэш не выгнал его. Под «выгнал» имелось в виду, конечно же, дал выходной. И это было далеко не из жалости, он просто видел, как гостям не нравилась это подобие музыки, за которое так стыдился музыкант. А Томас не любил терять посетителей. Однако он даже не подозревал, какую услугу сослужил Тайлеру, что позволил ему отдохнуть. Да, Блэйк знал, что из-ха одного этого дня потеряет часть заработка, но он устал. Он устал и хотел хотя бы на день забыть обо всем. Забыть. Просто забыть.
Карли села рядом с братом, от чего раскладушка громко заскрипела, будто бы старуха, которая кряхтела каждый раз, когда кто-то вызывал у нее недовольство. Карл Блэйк сидела рядом с Тайлером, после чего осторожно обняла его, заставляя нагнуться, практически лечь, и погладила по голове, как это делают маленьким детям, когда хотят их успокоить или убаюкать. И это помогло – Тайлер расслабился, прикрыв глаза и обмяк, позволяя растрепать ему волосы, позволяя гладить его и пытаться неумело убаюкать. Единственный выходной, Тайлер был настолько сильно вымотан, что готов был уснуть прямо на руках у своей младшей сестры. И уснуть, желательно, навсегда. Умереть в этих объятиях, в которых было столько любви, сколько Блэйк не получал ни от кого на свете. Ему в такие минуты казалось, что это он больной ребенок, которого кто-то пытался отчаянно вытащить с того света, но не мог, потому что он, Тайлер, уже давно окунулся в тот маленький и спокойный рай. В свой мир, где все хорошо.
Тайлер уже и не знал, кто из них умирал: он или Карли? Она, умирая физически, оставалась, наверное, самым ярким и веселым ребенком, какого только можно было найти в Мире Всевидящего, а Тайлер, будучи здоровым мужчиной, совсем потерял душу. Он погряз в отчаянии и жалел себя с каждым днем все больше, хотя на то и отводилось лишь несколько недлинных секунд между теми промежутками времени, когда он работал или пытался спать. Обычно в эти секунды мысленной жалости к себе он пил кофе. Кофе стал его третьим неживым лучшим другом. У него была скрипка, был дневник, а теперь еще и кофе. Он мог пить кофе литрами, лишь бы подольше оставаться в состоянии бодрости. Лишь бы подольше оставаться в рабочем состоянии. И как бы парадоксально это не было, как раз оставаться в рабочем состоянии получалось хуже всего. От тяжелой работы в порту и от постоянного давления со стороны начальства в «Белом Лебеде» у Тайлера так ехала крыша, что он не мог делать совершенно ничего.
– Тайлер? – вдруг позвала Карли, от чего Блэйк проснулся и, приоткрыв глаза, осовело посмотрел на свою милую сестренку.
– М?
Карли замолчала на несколько секунд. Тайлер впервые не мог даже предположить, какой вопрос она решила задать на сей раз. И в этот момент непонимания он почувствовал очередной прилив любви, укол в сердце. Но эту любовь тут же снова заглушила усталость. Любовь и гордость, которую он испытывал, глядя как взрослеет его ангел, медленно превращались в убийственную тоску и боль.
Но в итоге Карли все же заговорила:
– Почему ты такой? Не как все.
– В… смысле? – не понял Блэйк. – Я… такой же… как и ты. Как и… все люди в нашем м-мире.
– Нет. Ты не такой, – девочка на долю секунды задумалась, словно пыталась одним словом сказать, чем же так сильно отличался Тайлер от других (он и сам задумался, но так и не нашелся с ответом), после чего вдруг выдала: – Не такой серый.
Не такой серый. Если это была шутка про галстук, то она, увы, не удалась. Тайлер был настолько сонным, что не собирался копать глубже. Он не хотел строить для себя глупых теорий и догадок, что имела в виду его сестра. Ему просто хотелось спать. Ему хотелось снова обнять теплую и ласковую пустоту подобную темной вуали, скрывающей отвратительный и жестокий мир, если закрыть ею глаза.
– Не знаю, К-карли. Я… не знаю.
Он не запомнил: уснул ли он прямо так в объятиях сестры или сначала уложил спать ее саму, а потом отключился. Но он только знал, что спал он в ту ночь очень крепко. Он спал как убитый и не видел совершенно никаких снов. Тайлер в ту ночь впервые вспомнил примерное значение слова «выспаться». Но со следующего дня все возобновилось и встало на круги своя. Так что счастье проспать всю ночь оказалось весьма сомнительным. И Тайлер сомневался в том, был ли тот выходной у него вообще или свободный день когда-то выдавшийся у него, придумало его разыгравшееся от утомленности воображение?