Впереди было что-то белое. Вырвавшись из жаркой палящей пустоты, от которой пересыхало в горле, Тайлер увидел перед собой свет. Белый свет ослепил его глаза и Тайлер невольно поежился, щуря глаза, от чего те начинали страшно болеть. Его ослепили, ослепили яркие лучи солнца, которые пробились в окно.
Тайлер смотрел на белый потолок, жадно глотая воздух. Он лежал на чем-то мягком и по всей видимости был уже не в ресторане. Разговоров посетителей слышно не было. Не было слышно ничего кроме биения собственного сердца и того ужасного гула где-то в голове.
– Как ты себя чувствуешь, Тайлер?
В тишине раздался голос Альберта, и Тайлер понял, что все это время его лучший друг был рядом с ним. Блэйк, чуть отдышавшись и окончательно выйдя из болезненного транса и своей темницы сознания, сел и взялся за голову. Все гудело. Гудела софа, на которой он сидел, гудел выключенный телевизор в другой части гостиной, гудели даже кресло и кофейный столик.
– Я принесу тебе чаю, – снова послышался голос Улама.
Чаю? Тайлер не любил чай. Он бы предпочел чашечку крепкого кофе, но в тот момент ему было настолько плохо, что он просто не смел отказываться. У него просто не было сил, чтобы противиться воле Альберта, а потому он снова лег на подушку софы. Гостиная Улама была светлой и просторной. Тайлер часто бывал здесь в свое время и у него совершенно не укладывалось в голове, почему Альберт со своим образованием и состоянием, оставленным ему родителями, жившими слишком далеко от города, чтобы навещать их, работал пианистом в ресторане. По крайней мере, Тайлеру было сложно поверить, что Альберт оставался там ради него. Ради него, неудачника и больного заики, такого глупого и жалкого. И Блэйку было обидно, что он ничем не может отплатить своему доброму другу. Все, что он мог сделать – это раздобыть Альберту бесплатные билеты на концерты в Музыкальной Академии. Он часто водил туда своих пассий. Однако несмотря на то, сколько Улам уже сменил прелестных девушек, он так и не женился. По его мнению, брак был лишь очередной серой тюрьмой в этом городе. Улам говорил, что действительно полюбить этих серых девушек могут лишь такие же серые люди. Да и как, спрашивается, можно любить театральную маску?
Тайлер во многом был солидарен с Альбертом, но в отличие от него не понимал, как вообще можно было обнимать и целовать ту, которую не любишь. У него была одна любовь и, наверное, на всю жизнь – это была Карли. Это была его маленькая радость, его второе счастье после музыки в этом мире.
Альберт напоил Тайлера ромашковым чаем. Тайлер никогда не пил чай с ромашкой, поэтому был приятно удивлен тому, насколько мог успокаивать этот до того неприятный для него напиток. Улам сидел рядом, положив руку на плечо Блэйка и то и дело спрашивал, как тот себя чувствует.
– Ты потерял сознание на работе, – сказал Альберт. Для Тайлера это, конечно, не оказалось новостью, он понял, что оказался в доме товарища далеко не от того, что тому вдруг приспичило пригласить его выпить чаю. – Тайлер.
Блэйк поднял глаза на Альберта и моргнул пару раз в знак того, что слушает его.
– Тебе пора прекращать такой образ жизни.
Тайлер и без этого знал, что пора. Работа в порту и ресторане хоть и приносили вместе больше дохода, чем раньше получал Тайлер, но этого было недостаточно, чтобы вылечить Карли. Чтобы вовремя накопить деньги на операцию, ведь опоздать он, Тайлер, мог в любой день. Но разве был другой выход? Разве можно было сделать хоть что-то?
– У м-меня… нет выбора, – пробормотал Тайлер и опустил глаза.
Альберт покачал головой и, поднявшись, молча подошел к большому окну в гостиной. Он очень долго стоял и просто молчал, глядя куда-то на крыши городских зданий. В гостиной вновь нависла тишина и Тайлеру показалось, что Улам, впав в столь глубокую задумчивость, совершенно забыл о его присутствии. Блэйку было жарко не то от чая, не то от волнения. Ему уже было страшно услышать что-то из ряда вон выходящее из уст своего лучшего друга. А слышал он такое часто.
Тайлеру было сложно забыть, что в детстве Альберт был едва ли не помешан на авантюрах. Улам просто обожал искать проблемы и, если раньше он делал это в одиночку, то после знакомства с Тайлером в период их учебы он часто впутывал в это и его. И эти приключения варьировались от безобидных игр в прятки в городе до воровства драгоценностей и кошельков у людей на улицах. Тайлеру было не понятно, почему Альбарт был так увлечен всем этим, ведь его родители были достаточно богаты, чтобы обеспечивать мальчишку. Однако его это не останавливало, и он всегда аргументировал это тем, что без этого жизнь его слишком уж скучная. Тайлеру порой казалось, что Альберт готов был бы променять даже искусство музыки, то, во что он, Блэйк, сам вкладывал свою душу, на глупые и небезопасные занятия вроде воровства или путешествий по свету. Его зеленые и яркие глаза буквально светились каждый раз, когда речь заходила об этом! И Тайлеру было сложно это понять. Слишком сложно.