Альберт выбирал для мишени стволы старых деревьев и иногда даже приколачивая к ним листы бумаги, на которых были нарисованы круги. Конечно же, Тайлер первое время стрелял либо мимо, либо и вовсе тут же падал в обморок от громогласного и режущего слух выстрела.
Но с каждой новой попыткой у Блэйка только больше просыпалось желание освоить этот сложный инструмент, а потому скоро он уже решительно брал в руки револьвер и стрелял, стрелял. Он стрелял без команды Альберта, пытаясь всем телом и всей душой проникнуться этой музыкой, не имеющей никакого постоянного ритма. Каждый выстрел для Блэйка был щелчком где-то в груди и каждый этот щелчок напоминал ему о его лучших симфониях и о той музыке леса, что затихала каждый раз, когда он начинал стрелять. Это была музыка смерти. Музыка, которую он просто обязан был научиться играть как профессионал. И он учился.
Он учился играть музыку холодного и огнестрельного оружия, слушая лекции своего лучшего наставника. Альберт учил его ловкости рук, он учил его стрельбе и рукопашному бою. Он учил его всему, что только знал сам и Блэйку оставалось лишь удивляться, скольким вещам же был обучен его лучший друг в кругах преступников.
И эти шесть месяцев пролетели незаметно. Они сопровождались нежной и ласкающей музыкой леса, музыкой жизни, и самыми дерзкими и будоражащими сознание мелодиями смерти и убийства.
Уже очень скоро Тайлер стал слышать похвалу от своего лучшего друга, а уже под конец этих шести месяцев он без труда и без малейшей жалости мог застрелить мимо пролетающего воробья, маленького вечного музыканта, он мог без труда уложить на лопатки Улама и одним ударом руки заставить сломаться ветвь дерева толщиной с его собственное запястье. Он вдруг стал чувствовать необходимость слышать, что он снова «гений», что он гений этой новой музыкальной оперы, в которой ему предстояло играть. Но пока он не вышел на сцену ему оставалось лишь довольствоваться лелеемыми мечтами об этом.
Наконец, настал день, когда Тайлеру осталось лишь придумать свой собственный образ для этого нового представления. Ему нужен был реквизит и красивая маска. Он не мог выйти на сцену Тайлером Блэйком. Он хотел получить лучшую роль и спеть лучше, чем могли бы сделать это другие, а потому ему просто необходимо было подобрать правильный образ.
Тайлеру пришлось очень долго провозиться, чтобы придумать, как ему сделать так, чтобы его не узнали. В городе слишком многие его звали и потому ему не особо хотелось видеть листовки по всему городу со своей фотографией и надписью на ней «разыскивается». Да и со страхом необходимо было сделать что-то. Блэйк не знал, плакать ему или смеяться, каждый раз, когда представлял себе, как упадет в обморок при виде этого самого мистера Маклоу, на которого он должен будет работать, или при виде человеческого трупа. Он не был даже на похоронах собственной матери, а потому просто не мог представить себе вид изувеченного и мертвого человеческого тела. Птица – это мелочь, но человек…
Аптекарь очень долго и пристально смотрела на Тайлера, когда он пришел и пробормотал:
– М-мне… нужно… успокоительное.
– Какое именно? – немного помолчав и будто бы взглядом изучив Тайлера, спросила женщина.
Тайлер взял самое лучшее успокоительное. Альберт одолжил ему денег на то, чтобы «подобрать имидж» и купить все, что было нужно Тайлеру. А успокоительное было, пожалуй, первой необходимостью. Слишком частые переживания и порой абсолютно бессмысленные страхи были киллеру-убийце вовсе ни к чему. Блэйку было необходимо принимать эти крохотные белые таблетки из пузырька три раза в день: после завтрака, обеда и ужина. Было разве что одно «но», Тайлер ел мало и редко, а потому у него уже у самого создавалось такое впечатление, что он совершенно не знает, когда у него должны быть эти самые завтрак, обед и ужин.
Осталась лишь самая тяжелая часть. Тайлеру просто необходимо было решить, как ему скрыть свое лицо. Его физиономия с огромными испуганными слишком близко посаженными глазами была запоминающейся. Через чур запоминающейся, чтобы его не узнали.
И Блэйк уже примерно знал, какую маску он наденет во время своего представления и какую песню будет петь. Он должен был петь, чтобы не заикаться, когда будет спускаться по ночам в подземный город. Ария его была достаточно трудна, чтобы петь ее постоянно, но в то же время легка настолько, что была похожа скорее на детскую игру. Тайлер слишком хорошо разбирался в музыке, чтобы не ценить красоту мелодии, которую ему предстояло играть. Эту мелодию ненавидели многие, но они была одной из лучших масок для него.