Город G. Что можно о нем сказать?
Появился G очень-очень давно, даже самый пожилой старик не вспомнит, кто из его предков видел основателей этого места. Поговаривают, что название города произошло от слова Gray. Может быть, именно поэтому он такой?
На самом деле ничего особенного. Это самый заурядный город, который себе можно представить. Конечно же, он покажется вам идеальным, но лишь в том случае, если у вас есть деньги. Для простых жителей это город суеты и грязи. Люди здесь все время куда-то торопятся, все спешат, все бегут на свой трамвай или на поезд. Порты для дирижаблей и летающих кораблей зачастую переполнены. Да и чего еще ожидать, если столько людей хотят покинуть этот город и в то же время так многие рвутся сюда? Власти стараются пресечь это рвение некоторых поскорее покинуть G и поощряют тех, кто прибывает туда. Эта суета затягивает, завораживает, гипнотизирует неготового к ней. Поэтому надеяться убраться отсюда в скором времени не приходится никому. Отрадой в этом городе служат разве что легенды, легенды о призраках, о других мирах и о самом городе. И одной из самых распространенных являются такие истории, как легенда о Подземельях Кристофера Грина, легенда о Призраке Тьмы, забиравшем непослушных детей, и многие-многие другие. По ни одна из них не была доказана и в них почти нереально поверить. По крайней мере, входа в таинственный подземный город найти не удалось никому, как и встретиться лицом к лицу с этим самым призраком.
Тайлер Блэйк шел на работу, где он проводил довольно много времени, что дарил Всевидящий. И работа была одной из тех вещей, которые он не так уж и сильно любил. Работа в ресторане «Белый Лебедь» была, тем не менее, одной из немногих, где он мог почти каждый день заниматься музыкой. То был небольшой ресторан, куда частенько приходили люди из высшего круга города G. Об этом говорило даже само название. Сложно было сравнить столь гордую птицу с бедняком. Однако гордость зачастую граничила с гордыней, которой у местных богачей было намного больше. Было даже немного обидно играть музыку, выкладывать собственные силы, на то, чтобы поразвлечь этих персон, что видели перед собой исключительно деньги и цену собственного удовольствия, которого они уже, наверняка, от жизни не получали. Но собственная гордыня как раз и не позволяла им этого признать. На вряд ли он бы даже отличили мажор от минора. Слишком уж им было не до этого. Хотя, они и делали вид, что являлись высочайшими ценителями музыки. Отчасти это было даже смешно. Даже слишком смешно. Эти люди думали лишь о себе, о деньгах, по сему забыли о том, каково бывает совершить для кого-то добро и после получить это добро взамен. Они не слушали музыку, они ее даже не слышали.
Но Блэйк не каждый день проводил в ресторане. Порой его часто приглашали в здание Музыкальной Академии, где он мог продемонстрировать на большой сцене собственные произведения и навыки музыканта и композитора. Иногда он пел в опере. И потому среди всех артистов Академии был известен, как «гений музыки, но совершенно нелепый человек». Тайлер никогда на подобное не обижался, он с рождения привык заикаться на каждой фразе и бояться каждого шороха. В том ничего особенного не было для него и ему всегда казалось это чем-то обыденным.
В Музыкальной Академии платили ненамного больше, чем в ресторане, но заработная плата там все же отличалась от той, что была на обычной работе у Блэйка. Верно, это все из-за необразованности Тайлера. Его мечта была развлекать не этот маленький зал! Он мечтал о действительно большой сцене. Мечтал о том, чтобы сыграть на концерте, где будет куда больше народу, где ложи будут переполнены. Концерт, который прославит его, как величайшего. Но это были лишь мечты. Потому что G отвергал гениев. Признавал деньги, но отвергал те великие умы, которые могли бы прославить его намного больше этих глупых невежд с толстыми карманами.
День выдался пасмурным и немного прохладным. Все небо затянули тучи, моросил мелкий дождик. Маленькие капельки, падая на лицо, создавали неприятное ощущение, будто кожи едва касаются маленькие острые иголочки. Но это была настолько привычная погода для этого города, что никто не смел возмущаться.
В ресторане было шумно и на сей раз народу было чуть больше обычного. Наверное, от того, что повар подавал новое блюдо. И наверняка это было одно из его старых «новых» блюд, но просто с измененным названием. G был городом стабильности и редко в нем можно было ожидать чего-то действительно грандиозного. Даже в таком месте, как кухня.
– Доброе утро, Тайлер, – кивнул черноволосому музыканту невысокий мужчина, что стоял у фортепьяно и осматривал его на предмет повреждений.
– Д-доброе… Альберт, – Блэйк немного неловко улыбнулся, завидев своего старого друга, с которым они вместе учились. Альберт Улам был довольно крепким с коротко стриженными светлыми волосами и с ярко-зелеными глазами. Эти глаза были одними из самых ярких, какие Тайлер только видел в своей жизни. Вы когда-нибудь видели насыщенно-зеленую траву, такую свежую, что глаз радуется? Если да, то вы могли бы представить, какими были выразительные глаза этого человека. Одевался он всегда в довольно приличный жилет, белую рубашку, черный галстук.
Тайлер же всегда был полной противоположностью Альберта. Он был высоким и худым. У него были черные волосы и тускло-голубые глаза. В одежде он и вовсе, казалось, не разбирается: лиловый полосатый слишком большой для узких плеч пиджак всегда дополнял какой-нибудь безвкусный цветастый галстук. Тайлер и правда плохо различал, какой галстук хорош, а какой – ужасен. Наверное, от того он надевал всегда первый попавшийся.
– Как дела? Как Карли? – поинтересовался Альберт, мимолетом глянув на футляр со скрипкой, что держал в руках Тайлер. На лице его появилась улыбка. – Уже играл на новой скрипке?
– В… Все хор-рошо. У Ка… Карли пр-просто заме-ча-тельно, – Блэйк провел рукой по футляру. – П-пока не… играл. Сейчас попробую. А ты… Та к-как?
Альберт потряс головой и усмехнулся. Пианист похлопал Тайлера по плечу, от чего тот невольно вздрогнул. Он не любил, когда кто-то прикасался к нему. Не любил не меньше, чем, когда кто-то подходил из-за спины и пугал его. Это всегда повергало Тайлера в шок, от которого у того могло отключиться сознание, и тогда он падал без чувств на землю.
– Ничего не понимаю из того, что ты сказал, – расхохотался Альберт, – Ладно-ладно, не дрожи, я же шучу.
– А т-ты как? – повторил Блэйк, подходя к маленькому столику, где он и Альберт оставляли обычно свои вещи.
Улам на секунду задумался, а потом сказал:
– Ничего, Тайлер. Ничего, мой друг. Неужели ты думаешь, что в этом сером городе может произойти что-то новое? – скорее утвердил, недели спросил Улам. И он был прав.
Тайлер кивнул и попытался выдавить из себя улыбку. Но ничего более искреннего, чем горькая усмешка, у него не получилось. Он был согласен с Альбертом и в душе был благодарен ему за то, что тот до сих пор не уехал из города и не бросил его. Потерять такого друга для Тайлера было бы потерять часть своего прошлого, часть самого себя.
Блэйк в последний раз взглянул на Альберта. Он вновь отвлекся от своего друга и бережно провел пальцами по клавишам своего инструмента. На этот раз Тайлер все же улыбнулся, слабо, но улыбнулся. После этого он достал из футляра на свет новенькую скрипку. Впервые он взял ее в руки, чтобы сыграть и был, как всегда восхищен ее плавными изгибами, ее идеальной формой и даже цветом. Это была черная скрипка. Такая темная и завораживающая. Один лишь этот инструмент был произведением искусства, алмазом, для которого музыка должна была стать огранкой, превратив его в настоящий бриллиант! Тайлер даже почувствовал какую-то вину, подумал, что грех играть на такой скрипке в каком-то ресторане для тех, кто этого не оценит. Ведь только лишь любоваться этой скрипкой можно было целую вечность.