– Верно, мы всё закончили, – поддержала я.
Будущий хранитель ответил упрямым молчанием, даже когда ветер разметал его уже длинные волосы в разные стороны. У него на скуле расцвёл новый синяк, скорее всего, получил на тренировке.
– Ты же обещал! – напомнил Джун, заговорщически улыбнувшись мне.
– До заката осталось три часа, если не выйдем сейчас, то не успеем, – помогла я.
– Давай же, Раян!
– Обещания нельзя нарушать!
– Верно! Ты сам нас учил, – поддакнул Джун.
– А обманывать плохо, – согласилась я, кивая.
– Этому ты тоже нас учил!
Мы специально тараторили и перебивали друг друга. Знали, что это отвлекало Раяна. Он не сможет продолжать медитировать, и мы получим желаемое.
– Ты же купишь нам кумкват? – с сомнением уточнила я.
– И персиков!
– А если будут сливы?
– Нет! Вначале перфф… шсики…
Концовку фразы Джун выдал странными звуками, потому что Раян схватил пальцами его щёку, заставив умолкнуть. То же самое он проделал и со мной мгновением позже. Мы с другом заскулили, прося отпустить, ведь мы ничего плохого не сделали, а старший с вымученным вздохом открыл глаза. Раян удерживал нас за краснеющие щёки.
– Первое: я обещал сводить вас после окончания медитации. Второе: кумкват я говорил, что куплю, а вот ни персиков, ни слив вы двое не получите, – отчеканил будущий хранитель, а его тон лишь сперва показался угрожающим. С каждым годом ему удавалось контролировать себя всё лучше, хотя у нас с Джуном каким-то образом получалось регулярно выводить Раяна из себя.
– Ну хоть один персик, – клянчил Джун, но моментально отказался от своих слов, как только Раян сильнее сжал пальцами его щёку. – Хорошо, я понял! Отпусти! Ну пожалуйста! Ты же знаешь, что мы любим тебя, Раян! Правда! Даже если в этот раз ты нарушишь своё обещание.
Последнее было добавлено определённо специально.
Я это знала, и Раян знал. Этот трюк Джуна со старшим перестал работать ещё пару лет назад, но друг не отказывался от попыток.
Мы синхронно заскулили громче, когда пальцы Раяна сильнее стиснули кожу, намекнув, что манипуляция пришлась ему не по душе. Зная, что лишь одно средство спасало нас от раздражения Раяна, я торопливо поддержала Джуна в его ласковых словах. Старший всегда терялся, когда мы начинали твердить ему о своей любви.
– Джун правду говорит! Даже без кумквата мы тебя любим! Не нужны нам персики!
Джун бросил на меня резкий взгляд из-за персиков. Раян судорожно вздохнул и разжал напряжённые пальцы. Мы тут же отодвинулись, прикрыв покрасневшую кожу ладонями. Мольба на наших лицах сменилась обидой, и мы недовольно засопели, на что Раян закатил глаза.
– Кстати, за всё время ты нам ни разу не ответил, – обвиняюще выдал Джун.
– На что не ответил?
– Мы всегда говорим, что любим тебя, а ты ни разу не ответил.
Брови старшего взлетели вверх, он перевёл взгляд с Джуна на меня и обратно. Раян выглядел растерянным.
– Точно, – поддержала я.
– Это потому, что он не любит нас, Аша, – подсказал мне Джун, наклонившись вбок, чтобы я его видела. Друг демонстративно игнорировал присутствие Раяна между нами.
– Скорее всего, – подыграла я.
– Нет, это не так, – с незнакомой торопливостью возразил старший.
– Тогда докажи! – Джун с вызовом уставился на Раяна, вздёрнув подбородок. – Скажи это.
Старший нахмурился, попав в ловушку. Затем лицо Раяна медленно расслабилось, приняв обычное скучающее выражение.
– Все, кого я люблю, – умирают, – ровным тоном признался Раян.
– Мы не умираем, – ответила я, разрушив мрачную тишину.
– Верно, от слов никто не умирает, – фыркнул Джун, махнув рукой. – Просто ты нас не любишь, поэтому и не говоришь.
Раян вновь схватил Джуна за уже больную щёку, и тот пискнул. Меня старший трогать не стал, но я предусмотрительно прикрыла пострадавшее лицо руками.
– Хорошо, болван, я люблю тебя и Ашарин, доволен? – с недоброй улыбкой растянул слова Раян.
Несмотря на боль, Джун сделал вид, что раздумывает, насколько его устраивает подобный ответ, но стоило хитрому блеску загореться в глазах, как старший пресёк невысказанную попытку: