– Продолжай есть, Ашарин, – насмешливо добавил Эйден. – Только теперь обойдёшься без вилки.
Глава 2
Эйден прекратил причинять мне боль, даже не кусал, несмотря на то что я ещё не раз пыталась его убить в последующие дни. Однако Пятый Дракон продолжал забавляться моим беспомощным положением. Его веселил каждый мой злой взгляд, пока он приказывал наряжать меня во всё более изысканные кхоринские платья. Он не бросил меня обратно в темницу, но держал под замком в комнате, которую назвал моей.
Большую часть времени я проводила в скуке и одиночестве. В основном спала или смотрела в окно сквозь металлическую решётку на неприглядный пейзаж. Я не сомневалась, что расположение спальни было выбрано специально. Отсюда не рассмотреть ближайшой местности: лишь ясно, что горная гряда слева, а остальной обзор закрывали деревья и каменная стена, окружающая территорию поместья.
Спустя две недели моя рана на животе хорошо зажила, и за очередным совместным ужином я пробубнила, что умру скорее от скуки, чем от голода. Эйден усмехнулся, но никак не прокомментировал заявление. Однако через пару дней принёс несколько книг, иронично поинтересовавшись, умею ли я читать по-эвирски. Он уже знал, что я понимаю речь, но моё умение говорить или читать на чужом языке мы не обсуждали. Не дождавшись ответа, Эйден сложил стопку на столе и насмешливо предложил мне выучить всё как-нибудь самой, раз у меня свободного времени в достатке. Подобное язвительное настроение Пятого Дракона оказалось в разы лучше любого другого.
Бывало, Эйден сам не приходил и не выпускал меня из комнаты сутками. Иногда я слышала надвигающуюся грозу и бросалась к окну. Зимние грозы – редкое явление даже в провинции Запада. Эвирские стражи и слуги встревоженно шептались. Пугало их, что сама природа вышла из-под контроля. Я же не знала, что чувствовать. С губ срывался вздох облегчения от знакомой вибрации в воздухе, но, с другой стороны, я беспокоилась за Раяна. По словам Эйдена, погода вторила настроению хранителя, а значит, тот либо был зол, либо испытывал боль.
Когда Пятому Дракону хотелось, он держал меня при себе. Эйден ничего не требовал, но приказывал сидеть поблизости, пока сам был занят книгами и бумагами. Изредка он рассказывал что-то незначительное, задавал пустые вопросы, на которые я отвечала или игнорировала в зависимости от настроения. Время от времени Эйден отрывался от дел, чтобы просто на меня посмотреть. Эти странные моменты вначале злили, затем стали смущать. Я не понимала значения его то изучающего, то скептического взгляда.
Постепенно я привыкла к спокойному Пятому Дракону, поэтому не сразу ощутила опасность, когда спустя полтора месяца после бегства Калида и Наён Эйден неожиданно пришёл ко мне поздно вечером. Его не было двое суток, до заката я несколько часов провела у окна, прислушиваясь к раскатам грома. Вся комната озарялась сверкающими молниями, буря была совсем близко. В конце концов в стекло забарабанил ливень, а ворчание грома стало удаляться и стихло. У меня щемило в груди от тревоги, я нарезала круги по комнате, но ледяной дождь сменился молчаливым снегопадом, и со сгустившимися сумерками наступила полнейшая тишина.
Появление Эйдена в спальне выдернуло меня из дрёмы, я выбралась из-под одеяла и встала с кровати, услышав, как эвирец запер за собой дверь изнутри. Проникающего через окно лунного света хватило, чтобы разглядеть чужую фигуру. Первые шаги Эйден сделал уверенно, но затем неловко задел ногой стул, а за ним – сундук, когда короля резко повело влево. Это не было на него похоже. Я не могла припомнить, чтобы Пятому Дракону полумрак когда-либо мешал. Он легко ориентировался в тёмных пещерах.
– Что случилось? – спросила я, не понимая внезапной перемены.
Эйден остановился на середине комнаты. Медленно стягивая с плеч тяжёлый плащ на меху, эвирец зашипел. Промокшая одежда грузно упала на пол. Эйден заявился без оружия, но с его появлением в воздухе запахло металлом, кровью и чем-то горелым. Я торопливо зажгла ближайшую свечу и в тусклом свете наконец заметила кровь на его одежде. По тому, как аккуратно он двигал левой рукой, догадалась, что часть её точно принадлежит самому Эйдену. Это откровение не обрадовало, я сильнее занервничала, осознав, что остальная кровь принадлежит кому-то ещё.
– Что ты наделал?
– Подрался со своим братом, – с презрительной усмешкой ответил Эйден.
За один широкий шаг он преодолел расстояние между нами, схватил меня за руку и толкнул к столу. Я ударилась о дерево поясницей, но не обратила внимания на боль, потрясённая услышанным. Эйден встал напротив, прижался, опершись руками о столешницу по обе стороны от меня. Отодвинуться было некуда, единственное, что удалось в таком положении, – это отклониться назад.