– Каждый день.
– Заметано.
Сержант Колон воплощал собой картину вселенского отчаяния, нарисованную плохим мелком в дождливый день на неровной мостовой. Он сидел на стуле и время от времени бросал взгляды на только что доставленное письмо, словно бы надеясь, что написанные там слова каким-то образом растворятся.
– Проклятье, Шнобби, – простонал он.
– Перестань, Фред, да успокойся ты, – увещевал его одетый в кисейное платье Шнобби.
– Не могу я быть повышен по службе! Я не офицер! Я грубый, простой как грабли человек!
– Фред, лично я всегда говорил: в грубости ты по-настоящему преуспел.
– Но это письменный приказ, Шнобби! Посмотри, его светлость лично подписал!
– Ну, по моему мнению, у тебя есть три выбора, – сказал Шнобби.
– Да?
– Можешь пойти к патрицию и лично сообщить, что не собираешься подчиняться его приказам…
Искаженное паникой лицо Колона мгновенно посерело от ужаса.
– Большое тебе спасибо, Шнобби, – с горечью произнес он. – В следующий раз ты, пожалуйста, предупреждай заранее о таких вот предложениях. Теперь мне придется переодевать штаны.
– Во-вторых, ты можешь согласиться и завалить дело – так, чтобы он сам лишил тебя…
– Ты нарочно это говоришь, а, Шнобби?
– А что? Стоит попробовать, Фред.
– Понимаешь ли, Шнобби, вся беда с завалами состоит в том, что здесь нужно быть очень точным. Вот ты думаешь, что заваливаешь дело совсем чуть-чуть, а на самом деле завал становиться таким огромным… И тогда его светлость лишит меня не только должности и звания. Надеюсь, нет необходимости уточнять, чего еще он меня лишит?
– Да, Фред, в чем-то ты прав.
– Я просто хочу сказать, что завал… Видишь ли, все дело в том, что невозможно предугадать, какие размеры он примет.
– Ну и третий вариант, Фред… Ты просто соглашаешься.
– Ты не слишком-то мне помог, Шнобби.
– Это ведь всего-то на пару недель. Пока не вернется командор Ваймс.
– А если он вообще не вернется? Гнусное место, этот Убервальд. Я слышал, это головоломка внутри загадки, а подо всем этим еще и шарада. Звучит не очень-то здорово. Сгинуть там – раз плюнуть. И вот тогда я влип. Я ведь понятия не имею, как это, офицерствовать.
– Никто не знает, что такое офицерствовать, Фред. Поэтому и существуют офицеры. А вот если б они это знали, то были бы сержантами.
Лицо Колона снова исказилось от беспросветности. Как человек, всю жизнь проведший в мундире – этакая затычка, нашедшая соответствующую своему сержантскому званию бочку еще в самом начале своей карьеры, – Фред Колон автоматически и бездумно соглашался с тем, что офицеры как класс даже собственные штаны без подробного руководства неспособны натянуть. Правда, он честно исключал из общеофицерского списка Ваймса и Моркоу, присвоив обоим звание почетных сержантов.
Шнобби наблюдал за своим другом с выражением тревоги, дружелюбия и хищнического умысла.
– Шнобби, и каковы теперь мои обязанности?
– Ну, «капитан»… – сказал Шнобби и откашлялся. – Как ты сам знаешь, офицеры в основном заняты тем, что подписывают всяческие…
Раздался стук в дверь, и в кабинет ворвался взволнованный констебль.
– Сержант, констебль Башмак говорит, ему срочно требуется офицер. Редж сейчас на фабрике Сонки.
– Что, на фабрике этих резиновых причиндалов? – переспросил Колон. – Понятно. Офицер. Скоро будем.
– И кстати, уже не сержант, а капитан, – встрял Шнобби.
– Э… Да… Капитан Колон. Большое спасибо, – сказал Колон. И добавил уже более уверенно: – Заруби себе это на носу!
Констебль изумленно уставился на них, но потом благоразумно решил не пытаться понять происходящее.
– А еще какой-то тролль внизу хочет встретиться с самым главным…
– Рукисила что, не может с ним справиться?
– Э-э… А сержант Рукисила все еще сержант? – уточнил констебль.
– Да!
– И в бессознательном состоянии он тоже должен выполнять свои сержантские обязанности?
– Что?
– Сейчас Рукисила валяется на полу, сер… капитан.
– И что этот тролль хочет?
– Ну, в данный момент он хочет кого-нибудь убить. Но главным образом, как мне кажется, он хочет, чтобы кто-нибудь снял с его ноги «башмак».
Гаспод бегал взад-вперед, держа нос в дюйме от земли. Моркоу, сдерживая лошадь, терпеливо ждал. Лошадь была хорошей. Моркоу почти не тратил жалованья. До настоящего момента.
Наконец Гаспод с удрученным видом сел на землю.
– Поведай-ка мне еще раз о чудесном нюхе патриция, – предложил он.
– Что, ни следочка?
– Твой Витинари такой умный? Тогда пусть сам тут вынюхивает, – огрызнулся Гаспод. – Почему мы начали именно отсюда? С худшего во всем городе места! Насколько мне известно, это ворота, через которые гонят скот. Запахи, говоришь? Попробуй не почувствуй их тут! Вонь впиталась в саму землю. Если б я хотел кого-то найти, то начинал бы всяко не отсюда.
– Я тебя прекрасно понимаю, – осторожно произнес Моркоу. – Скажи, а какой самый сильный запах из тех, что ведут в сторону Пупа?
– Конечно, вонь от навозных повозок. Вчерашняя. Утром в пятницу всегда чистят стойла.
– И ты сможешь идти по этому запаху?
Гаспод закатил глаза.
– Даже если мне на голову наденут ведро.
– Отлично. Тогда вперед.
– Итак, – сказал Гаспод, когда суматоха ворот осталась немного позади, – стало быть, мы гонимся за этой девчонкой?
– Да.
– В смысле, ты один?
– Да.
– И никаких тебе свор из двадцати–тридцати специально натасканных псов?
– Нет.
– А холодной водой нас точно обливать не будут?
– Нет.
Констебль Башмак отдал честь, но в его жесте сквозило раздражение. Ему пришлось слишком долго ждать.
– Добрый день, сержант…
– Капитан, – перебил его капитан Колон. – Ты что, не видишь звездочку на погонах?
Редж наклонился ближе.
– Прости, сержант, я думал, птичка накакала.
– Капитан, – автоматически поправил его Колон. – Я нарисовал ее мелом, не было времени сделать все как следует. Так что не наглей тут.
– А что случилось со Шнобби? – спросил Редж.
Капрал Шноббс прижимал к глазу влажную тряпку.
– Немного повздорил с незаконно припаркованным троллем, – объяснил капитан Колон.
– Сразу видно, что он за тролль, – пробормотал Шнобби. – Посметь ударить женщину!…
– Но ты не женщина, Шнобби. То, что на тебе сдерживающий уличное движение костюм, еще ничего не значит.
– Но он-то этого не знал!
– На тебе шлем. И вообще, зачем вы обули тролля?
– Он был припаркован, Фред.
– Его сбила телега, и он просто валялся на обочине, – поправил капитан Колон. – И называй меня капитаном.
– У них всегда найдутся какие-нибудь отмазки, – угрюмо буркнул Шнобби.
– Ну, Редж, где твой труп? – переключился на другую тему Колон.
Тело в подвале было тщательно осмотрено.
– …И тут я вспоминаю, что Шелли говорила что-то о запахе кошачьей мочи и серы в Музее гномьего хлеба, – завершил свой краткий рассказ Редж.
– Да, тут определенно воняет, – согласился Колон. – Насморк для работающих здесь – чистое благословение.
– И потом я подумал: а что, если кто-то вдруг решил сделать копию копии Лепешки? А, сэр? – сказал Редж.
– Действительно, умная мысль, – кивнул Фред Колон. – После чего незаметно вернул бы настоящую Лепешку обратно в музей. Правильно?
– Э… нет, сержант… то есть капитан. Но мы получаем копию с копии.
– И что с того? Эта твоя копия с копии обладает каким-нибудь влиянием?
– Не могу знать, сэр. Хотя я так не думаю. Любой гном с первого взгляда распознает подделку.
– Но кому понадобилось убивать Сонки?
– Может, какому-нибудь несчастному отцу тринадцати детей? – предположил Шнобби. – Ха-ха.