Ветер во двор почти не проникал, но Риннон никак не могла отделаться от ощущения пронизывающего холода, ей казалось, будто бы за ней пристально наблюдают, скрываясь за толстыми балками навесов. Пару раз она даже оглядывалась по сторонам, пытаясь словить ускользающие тени, и, напуганная донельзя, спешила наполнить тяжелые ведра, чтобы вернуться в тепло кухни. Там было все также оживленно, и в этот раз на нее никто не обратил внимания, лишь Эльхала молча указала на стол, весь заваленный сырым мясом.
Предстоял тяжелый рабочий день - не первый и не последний, которому Риннон искренне радовалась, ведь это означало одно - что крепкие стены укроют ее от жестокости Темного мага, в это время входящего в транс и пытающегося уловить силу, являющуюся ключом к достижению абсолютной власти, когда даже дикий Север склонит перед ним колени, а голова Альмода, посмевшего убить его людей, будет красоваться на главной площади в назидание остальным глупцам, либо решившим противостоять темной магии, либо игнорирующим ее.
Ни один поступок не проходит бесследно, и Темный маг, обессилевший от потерянной за время поисков энергии, устало прикрыл глаза. Ни следов девчонки, ни даже намеков, но скользнувшая по кончикам пальцев изморозь и студеный ветер, ворвавшийся в закрытую комнату, подтвердили его догадки - он ищет в правильном направлении, осталось только дождаться, когда чародейка использует силу и проявит себя.
Еще немного, три полных луны...
Глава 4
Риннон прижилась как-то легко и просто, не путаясь под ногами и старательно выполняя любую работу: будь то починка одежды, готовка или уборка. Она не спорила и не юлила, прикрываясь плохим самочувствием, и бралась даже за самый тяжелый физический труд, который старые прислужницы были рады сбросить со своих дряхлых плеч. Они посылали ее за водой, в большом количестве требовавшейся в замке; заставляли потрошить принесенных с охоты птиц и мелких зверьков, носить дрова, сложенные в поленницы под навесами, отмывать посуду от сажи и копоти, хлопать тяжелые ковры и стирать белье. Риннон принимала обязанности с покорной улыбкой и, наделенная от природы юркостью и упрямством, работала с утра до ночи, таким образом отрабатывая еду и кров.
Она научилась ходить на цыпочках и быть незаметной, не повышать голоса и не смеяться, прекрасно помня предостережения Эльхалы насчет волков. Мешковатая одежда и тугой пучок волос на макушке стали неотъемлемой частью ее образа, а скромность и осторожность помогали избежать случайных встреч с обитателями замка, которые прекрасно знали о присутствии маленькой ведьмы, но, уважая решение вожака, мирились с этим, тем более, что Альмод в последнее время был хмур и неразговорчив. Он практически не находился в Крепости, все больше пропадая на тренировках и прочесывая владения, граничащие с землями Темного мага, и за последнюю неделю лишь пару раз ночевал дома, предпочитая свободу в волчьем обличии, чем борьбу с желаниями в человеческом теле.
За Риннон же приглядывала Эльхала и, каждый раз как девчонка пропадала из поля ее зрения, оказывалась поблизости, пряча обеспокоенный взгляд за равнодушной маской наставницы. Все больше ворчала, что та свалилась на ее седую голову, но тайком улыбалась, наблюдая, как Риннон вдыхала жизнь в холодные стены: своей энергией и молодостью, добрым сердцем и отзывчивой душой, переливающейся всеми цветами радуги. Они частенько засиживались на кухне, когда остальные прислужницы, закончив работу, расходились по комнатам, и, устроившись за столом, пили горячий травяной настой. Все больше молчали, не желая нарушать тишину разговорами, но иногда все же доверяли друг другу переживания, которых у Риннон накопилось предостаточно.
Главным из них была ее дальнейшая судьба, сейчас неопределенная, неустойчивая. При мысли о том, что ей придется всю жизнь вкалывать в Крепости, Риннон становилось грустно, и она позволяла себе помечтать, что скоро все изменится: проклятый маг сгинет в мраке Амикса, а она, свободная от преследования, сможет вернуться домой. Туда, где не будет жгучего холода, пронизывающих ветров и глубоких снегов; где растут красивые цветы, светит яркое солнце и текут теплые реки, в которых она так любит купаться. Все это казалось ей недосягаемым и далеким, а впереди маячили покрытые изморозью стены и гневный взгляд хозяина замка.
- Ты грустная сегодня, - Эльхала с тяжелым вздохом села на стул, поставила два стакана с горячим отваром и испытующе посмотрела на Риннон, рисующую в воздухе странные символы. Она положила одну руку на столешницу и склонила к ней голову, чуть ли не всем корпусом устроившись на столе. Перед ней была насыпана горстка муки, и, когда тонкие пальцы перестали порхать в воздухе, Ринннон что-то прошептала, изображая указательным пальцем водоворот. Разочарованно поджатые губы указали на то, что у нее ничего не вышло, и крупицы муки так и остались лежать на месте, не поднявшись в маленький смерч как она того хотела.