Глава 5
В его комнате редко когда пахло теплом, ведь Альмод не считал нужным разжигать камин, предпочитая благородный холод, так или иначе проигрывающий горячей крови. Но в этот вечер ему как никогда захотелось уюта, а покрытые искрящимся инеем стены по-настоящему раздражали, словно они и были причиной его плохого настроения. Хотя на самом деле ответ был очевиден - девчонка, так быстро прижившаяся в замке и незаметно для всех ставшая его частью. Он не мог не отметить, что подаваемая еда стала вкуснее, с тонкими ароматами пряностей и трав, что белье, наверняка выстиранное и высушенное ею на морозном воздухе, - свежее, и даже слой пыли, копившийся в труднодоступных для старых прислужниц мест, постепенно исчезал, заменяясь на чистоту и порядок.
Он знал, что она избегает его, тенью крадется по коридорам и, как затравленный зверек, старается не попадаться на пути. Он чувствовал ее страх и слышал стук маленького сердца, когда она на цыпочках проходила мимо его покоев, а потом прибавляла шаг и исчезала в лабиринтах коридоров. Он знал об их дружбе с Эльхалой, вдруг привязавшейся к ней, и об отношении к девчонке Эйнарда, все чаще заговаривающего на тему отправки ее в Радияр. Он говорил о ней с подозрительной мягкостью и всегда отводил взгляд, словно опасаясь быть раскрытым. Но Альмод и без того видел, что творила с ним маленькая ведьма:
То же самое, что и с остальными... она отравляла его, превращая матерого волка в приветливого щенка, только и выискивающего возможность увидеть ее. Но самое страшное, что и сам Альмод желал этого, с надеждой покидая свои покои и всегда оборачиваясь в сторону ее комнаты, откуда шел вкусный и притягательный запах самки. И как бы он не пытался игнорировать ее, у него ничего не получалось - Риннон пустила корни глубоко-глубоко и оплела своими чарами все вокруг.
В покоях становилось невыносимо душно, прогретый воздух забивался в легкие, а привычный холод отступал, прячась в углах блестящими искрами. Хотелось чего-то свежего, отрезвляющего, родного, и Альмод распахнул окно, впуская в комнату северный ветер. В черном небе терялись звезды, пламя факелов, зажженных по периметру стены, трепетало от резких порывов, а внизу слышались громкие разговоры и смех собравшихся вокруг большого костра воинов. Волки предпочитали свободу и с удовольствием коротали вечера на улице, устраивая посиделки во внутреннем дворе.
Альмод не мог не присоединиться и, накинув на плечи плащ, вышел из комнаты. Он с удовольствием бы размял мышцы в шуточном поединке, но не успел вступить на первую ступень парадной лестницы, как почувствовал присутствие ведьмы, наверняка не подозревавшей, что ее кто-то увидит. Его воины предпочитали пользоваться другим входом, а роскошный для Крепости зал использовался крайне редко - гостей здесь не бывало с те пор, как он взошел на трон, а приезжающие торговцы не заходили внутрь, для обмена товарами используя территорию двора. Наверное, именно поэтому прислужницы почти не уделяли внимания чистоте здесь, а пыль, скопившаяся на мебели, придавала помещению запущенный вид.
Альмод спускался тихо и осторожно, делая поверхностные вдохи и улавливая знакомый аромат, исходящий от Риннон. Она стояла у безжизненного камина, с тряпкой в руках, и с интересом рассматривала костяные статуэтки волков, наставленных на выступе. Тусклый свет лампы освещал ее фигуру, и Альмод остановился в нескольких шагах от нее, испытывая что-то наподобие любопытства - он хотел знать, как она отреагирует на его появление. Но она не слышала его бесшумной поступи, не ощущала его присутствия и продолжала обтирать фигурки влажной тряпкой, то и дело поднося их к лицу и изумляясь искусной работе.
Из ее рта при каждом выдохе выбивалось облачко пара, и руки, онемевшие от холода, едва слушались, из-за чего одна из фигурок выскользнула из пальцев, но тут же была подхвачена Альмодом, появившимся из ниоткуда. От неожиданности Риннон вскрикнула, отпрянув назад, но тут же взяла себя в руки, чтобы не показать страха перед пристально смотрящим на нее оборотнем.
- Уже поздно, почему ты не спишь? - он поставил волчонка на место и испытующе посмотрел на Риннон, нервно теребившую тряпку. Она пожала плечами, все также не поднимая глаз и упорно смотря вниз, где в стыках каменного пола набилась сажа. Наверное, ей не стоило признаваться, что каждый вечер она тянула до последнего, коротая время то на кухне, то где-нибудь еще, и не возвращалась в свою комнату до глубокой ночи, потому что боялась столкнуться с ним. Если честно, она предпочла бы ночевать с остальными прислужницами внизу, но отказаться от предложенной комнаты не хватало смелости, будто ее отказ мог обидеть хозяина.