- Даже не думай носить здесь платья, помни, где ты находишься.
Слова ее были непонятны, но Риннон не стала расспрашивать, послушно отложив платье и двинувшись вслед за прислужницей. Они вышли в узкий и мрачный коридор и совершенно на ощупь пошли вперед, впрочем, если старухе, прекрасно ориентирующейся в знакомом месте, было просто, то Риннон опасливо вытягивала руки и, не обращая внимания на боль в ноге, старалась не отставать. Еще не хватало потеряться в лабиринтах темных коридоров и наткнуться на кого-нибудь менее дружелюбного.
Достигнув двери, старуха остановилась и только хотела постучаться, как из комнаты раздалось жесткое "войдите", и, пропустив Риннон вперед, она тихо удалилась, оставив гостью наедине с хозяином. Он стоял у затопленного камина, заложив руки за спину, и даже не обернулся, когда Риннон опасливо прошла внутрь. Комната была пугающе большой и просторной, и, несмотря на разожженный огонь, холодной, с промерзшим камнем и поблескивающим в углах инеем. Никаких излишеств и роскоши: тяжелая мебель, состоящая из широкой кровати, шкафа, стола и стульев, да парочки кресел. На пол брошены шкуры: снежного барса у кровати и медвежьей у камина, где стояло одно из кресел. Казалось, что комфорт не очень-то и интересовал хозяина Крепости, если не считать кровать, заправленную одеялами и красивым шелком.
- Проходи, - бросил он сухо и, резко развернувшись, прошествовал к столу, подавая пример. Сел за него и, сцепив пальцы под подбородком, молча наблюдал, как Риннон занимала свое место. От запаха жареного мяса у нее скрутило желудок, и она облизала губы, разрываясь между желанием наброситься на еду и сдержаться, чтобы не выглядеть в глазах Альмода дикаркой. Шумный вдох заставил ее поднять глаза и испуганно посмотреть на него, а желание накинуться на ужин вовсе пропало. Потому что взгляд волка пылал янтарным блеском, а ноздри трепетали от каждого вдоха, словно он тоже наслаждался запахом еды, но отчего-то сдерживал себя. - Ешь, - наконец обронил он, но взгляда не отвел, продолжая и дальше следить за гостьей. Она удивляла его своей миниатюрностью, и сейчас он гадал, сколько же ей лет и не сидит ли перед ним ребенок. Хотя, судя по тому, что он видел, пока она была без сознания, она уже достигла своей зрелости - ее выдала грудь, обтянутая простеньким платьем, и завитки волос между ног.
Знала бы она, с каким трудом он сдерживал в себе зверя, когда лечил ее рану. Как боролся с желанием прикоснуться к ее коже, провести ладонью по стройной ноге, погладить живот, смять мягкую грудь и достигнуть самого сокровенного места - долгое воздержание лишало выдержки даже самого аскетичного воина. Поэтому-то она и должна как можно быстрее покинуть Крепость, его люди могут не удержаться и использовать девчонку для удовлетворения инстинктов.
Риннон не смела ослушаться и дрожащей рукой взяла ложку. Похлебка была наваристой и горячей, и даже пристальное внимание Альмода не смогло лишить ее удовольствия насладиться вкусом. Она закрыла глаза, когда от горячего мясного бульона внутри разлилось тепло, и уже более смело принялась за еду.
- От кого ты бежала?
Кусок пирога комом встал в горле, и Риннон настороженно замерла, оторвавшись от еды и взглянув на волка. Он продолжал сидеть не притрагиваясь к ужину, все также опираясь подбородком о сцепленные пальцы и зорко наблюдая за ней. Постепенно щеки начал заливать румянец, и Риннон смущенно опустила голову, отодвигая от себя тарелку и набираясь смелости соврать:
- Я убежала из дома, потому что отец хотел выдать меня за кузнеца, а он намного старше меня, тем более, все его лицо изъедено оспой.
Альмод усмехнулся, заметив как она осеклась и поджала губы, превратив их в тонкую линию. Но спорить не стал, лишь дождался, когда губы вновь приобретут былую форму - пухлые и чуть выпяченные вперед, они придавали ей вид обиженного ребенка.
- И сколько же тебе лет?
- До совершеннолетия осталось три полных луны.
- Значит, этот кузнец страшнее меня? - с иронией спросил он, вынуждая ее поднять голову и всмотреться в его лицо. Он, конечно, не имел в виду свою внешность, но Риннон поняла именно так.
- Намного, он не сравнится с вами.
Ее непонятливость раздражала, а еще его бесила ее ложь, потому что каким бы страшным не был этот кузнец, она не могла рисковать жизнью, переходя границу. Если... если только не бежала от смерти. Хотелось вытрясти правду силой, но она была слишком бледной, изможденной, да еще и хрупкой от природы, так что девчонка вряд ли сможет вынести его методы. Альмод задумался и прикоснулся взглядом к ее приоткрытым от частого дыхания губам. Бледно-розовые и мягкие, они вызывали стойкое желание дотронуться до них подушечкой большого пальца, оттянуть нижнюю, скользнуть по влажным деснам и протолкнут палец внутрь.